– Меня узнали, – выкатила слезы на щеки Процелла. – Я столкнулась на входе с мерзавцем по имени Зелус!
– С племянником Тигнума? – удивился Игнис. – Он здесь?
– Ушел, – прошептала Процелла.
– Так ты плачешь, что он ушел, или из-за встречи с ним? – попытался пошутить Игнис. – Насколько я знаю, он холост. Да и не слишком стар. Сколько ему? Тридцать? Тридцать три?
– Хотела бы я посмотреть на ту, что захочет связать с ним судьбу, – прошипела Процелла. – Пусть он хоть тысячу раз племянник короля! Говорят, что еще его папочка – Ванум Рениссус – славился мерзостью и не мог подобрать себе пару, пока сестра князя Аштарака не решила, что если откажет ему, так и умрет старой девой. А их сын еще хлеще! Он же вроде покойного Рубидуса Фортитера, но тот хоть красавцем был!
Подошедший служка с поклоном поставил перед Процеллой большое блюдо, на котором, кажется, были собраны все возможные каламские угощения, и такой же поклон отвесил Игнису.
– Мне то же самое, что и девушке за этим столом, и лампы не надо, нам хватит одной, – попросил Игнис и, дождавшись, когда слуга удалится, спросил: – Я вижу, он тебе и в самом деле досадил. Что случилось?
– Он схватил меня за плечи, – заплакала Процелла. – И попытался обнять. А когда я сказала, что моя мама и Милитум скоро будут здесь, толкнул так, что я ударилась головой. Он дважды ко мне сватался. Я дважды отказала. Сегодня он пообещал, что я стану его женой по указанию Пуруса. Намекнул, что будет учить меня плетью!
– Успокойся, – стиснул зубы Игнис. – Или в Бэдгалдингире уже не действуют законы? Тигнум не позволит свершиться ничему подобному. А утром мы покинем город. Не забывай, тебе теперь нужно прятаться не только от Зелуса, но и от Пуруса.
– Так, как ты? – всхлипнула Процелла и замолчала, потому что слуга принес порцию еды и ее спутнику.
– Я не прячусь, – покачал головой Игнис. – Скорее отдаю дань осторожности. И служу своей земле так, как могу. И Тигнум служит своей земле. Я даже думал о встрече с ним, но пока отложу ее. Все-таки его сын женат на дочери Пуруса. Кто был в Тиморе от Бэдгалдингира?
– Аша, – ответила Процелла.
– Я ее знаю? – удивился Игнис. – Кто это? Я не заметил незнакомых лиц.
– Она всегда прячется за чужие спины, – прошептала Процелла. – Она маленького роста, тонкая, как тростинка. Она за дверной косяк встанет, ты ее не увидишь. Она тоже племянница короля Тигнума.
– Подожди… – Игнис нахмурился. – Так ты об этом странном ребенке, который родился без отца у сестры короля?
– Да, – кивнула Процелла. – Только этому странному ребенку уже двадцать три года!
– И что же из нее выросло? – спросил Игнис.
– Выросло что-то, – прошептала Процелла. – Ее удочерил дядя – король Тигнум, так что она теперь тоже Рениссус. Аша Рениссус. И она еще покажет себя, увидишь. У этих Рениссусов все странное. Один старший сын короля Тутус всегда казался нормальным, но таким тихим… Если бы не Фоса Арундо, до сих пор бы ходил в холостяках. Зато его младший брат Церритус, по общему уверению, безумен. И двоюродный брат – Зелус – тоже безумен! И эта самая Аша Рениссус, если и не безумна, так уж точно себе на уме. Ходят слухи, что ее мать, Мемория Рениссус, ведьма. И родила ее от какого-то жуткого колдуна! А чего ты хочешь? Она родила ее, когда ей было пятьдесят лет! Сейчас ей семьдесят три, но она и теперь не выглядит на пятьдесят! Все, что есть приличного в Бэдгалдингире, – так только этот трактир, сам король Тигнум, башня угодников, стена да все семейство герцога Алки! Импиус Хоспес и две его сестры! Фидеса, которая помогла тебе, да Лорика, которая погибла в Обстинарском замке. И все!
– Вот ты и приговорила всех и скопом, – рассмеялся Игнис. – А между прочим, в Бэдгалдингире, еще до прихода беженцев, проживало более пятисот тысяч человек. Ладно. Не волнуйся, ешь. Пока ты со мной, Зелус тебя не обидит. Хотя, мне кажется, ты кого-то упустила. Ведь у Тигнума не была только сестра Мемория, но и два брата? Ванум – отец ненавистного тебе Зелуса. А Ванитас – отец…
– Отец Биберы, – пожала плечами Процелла. – Девчонка. Ровесница Аши, кстати. Но она никогда не бывала в Ардуусе. Во всяком случае, на ярмарках. Ее мать простолюдинка-каламка. Да и больная она как будто.
– Больная? – удивился Игнис. – Под боком у самого мудрого угодника Анкиды?
– Вот познакомься с нею и спроси ее сам, – скривила губы Процелла. – Только имей в виду, у тебя есть жена, и она как раз теперь приходит в себя.
– Я помню, – так тихо произнес Игнис, что Процелла снова не сдержала слез.
…Они ушли через полчаса. Игнис снял на двоих большую комнату, и Процелла смогла привести себя в порядок, отгородившись от брата ширмой. Она плескалась в принесенном служкой тазу и то и дело вздрагивала. Ей казалось, что Игнис или плачет, или скрипит зубами. Но утром его глаза заплаканными не были. Да и не дело мужчине плакать, тем более мужчине, которому она не так давно присягнула, как собственному королю. Собравшись, они заглянули в конюшню, где их лошади уже ожидали продолжения пути, хрустя свежим снежком, прошли в трактир, где и обнаружили у крайнего стола молодого черноволосого парня с мрачным лицом, перед которым сутулилась столетняя бабка. Парень что-то старательно записывал на листке самсумской бумаги и разговаривал с бабкой так, словно она обладала тонким слухом юной девчонки. Рядом с парнем сидел губастый мальчишка лет пятнадцати. В какое-то мгновение бабка не разобрала, что ей сказали, парень щелкнул пальцами, заставив мальчишку болезненно поморщиться, и бабка молча развернулась и
