голосом Сонитуса взвыл:
– Что ты делаешь, гадина? На кого подняла руку? Знаешь ли ты, что здесь слуга самого…?
– Имя! – повторила Серва и начала стискивать кулак, подтягивать в него пальцы, не отрывая руку от луча звезды, и одновременно с этим начал ломаться, изгибаться и сам Сонитус.
– Отпусти! – завизжал Сонитус так, что со звоном посыпались стекла в окнах. – Отпусти!
– Имя, – уже шипела Серва.
– Орсор, – донеслось ответное шипение из скрюченного тела.
– Гори! – оторвала руку от пола Серва, и сразу вся звезда и вместе с ней силуэт вспыхнули жарким пламенем, и в его языках забился не только Сонитус, но и то, что вселилось в него, и теперь билось в огненной ловушке, развоплощаясь и истлевая заживо. И тогда Холдо шагнул в пламя и ударом меча снес мерзавцу голову.
– Я тоже могла бы шагнуть в это пламя, – пробормотала Бибера, – но не хочу.
– Что ты сделала? – потрясенно прошептал Игнис.
– Поиграла, – обессиленно прошептала на руках Фестинуса Серва. – Должна была выгнать его из тела ведьмиными кольцами, но развоплотить его у меня не хватило бы силы. А тут вдруг оказалось готовое заклинание, да и силы столько… Вот я его же магией и отправила Орсора в небытие на несколько тысяч лет. Ты бросай магию укрытия. Теперь о нас знают уже все.
– Однако, ну и девчонки в королевском доме Утиса, – потрясенно прошептал Игнис.
– Быстро! – опомнилась Бибера. – Бегом к башне!
Они успели добежать до башни угодников быстрее, чем поднявшаяся в покои Сонитуса толпа ардуусцев ринулась за ними. Срубили по дороге два дозора, вынудив Холдо в недоумении крикнуть Игнису:
– Как ты это делаешь? А я думал, что равных мне в обращении с мечом – немного!
– К каждому относись как к равному! – крикнул в ответ Игнис, захлопывая тяжелую дверь, которая вела в башню. Снаружи в нее тут же вонзилось несколько стрел, и замолотили секиры.
– Тигнум Ренисус, король Бэдгалдингира, обитал здесь, – смахнула пот со лба Бибера. – Даже королева Ситула не часто заходила сюда. Серва, где там твое ночное зрение?
– Ты меня видишь? – спросила Серва, вставая на ноги. – Ну, где мой платок?
– Вижу, – буркнула Бибера, опускаясь на колени и заматывая девчонке руку. – У тебя кровь течет из носа.
– Вот, – протянул платок Фестинус.
– Видишь – смотри, – шмыгнула носом девчонка. – Так и будет полумраком. Ярче не получится. А наверху и вовсе мрак. Там ночь уже. Лунная ночь. Мне так кажется.
– Ночь? – не понял Игнис. – Что там?
– Что-то плохое, – скорчила гримасу Серва. – Грязное, плохое. Боль. Ужас. И лунная ночь. Не пойму. Так кажется.
– Пошли, – прошептала Бибера. – Эта дверь прочна, но есть вход с нижнего яруса. Могут проникнуть оттуда. Пошли, будем закрывать за собой двери на каждом ярусе.
– Здесь нет стражников? – не понял Холдо.
– Нет, – сказала Бибера.
– Почему? – не понял Холдо.
– Они тоже боятся, – объяснила Серва. – Так же, как мы. Иногда страх сильнее магии. Но если они сломают дверь, то жажда крови победит даже страх.
– Пошли, – двинулся вверх Холдо.
– Не спеши, – шагнула за ним Бибера. – Тут высоко. Береги силы.
– Высоко, – согласился Фестинус и подхватил Серву на руки.
– Матери не говори, что я проткнула ладонь ножом, – попросила брата Серва. – А то ведь выпорет!
– Не выпорет, – успокоил он сестру.
Игнис двинулся последним. Там, за стенами башни, начинался вечер, опускались сумерки, но наверху, куда им следовало подняться, явно стояла глубокая ночь, наполненная болью, ужасом и действительно как будто лунным светом. А потом начали попадаться куски тел, и сапоги стали прилипать к ступеням. А уже перед самым концом пути и в самом деле опустилась ночь. Ночь и холод.
– Я ничего не вижу, – послышался голос Фестинуса.
– Его магия сильнее моей, – ответила Серва. – Во всяком случае, теперь.
– Я его вижу, – раздался голос Биберы.
