12
Генка и в самом деле побаивался капитана. Ему случалось забираться на «Вторчермет» за подшипниками или за проволокой, и он видел, как капитан, высоко поднимая ноги, в полном одиночестве марширует по бетонным плитам. Было что-то ужасное в этом зрелище. Хотя, у Котенкина-то как раз отношения с капитаном сложились неплохие. Только Игорь мог отремонтировать старенький погрузчик, на котором капитан раскатывал по охраняемой территории. К счастью, в этот раз ни капитана, ни его погрузчика видно не было. Генка поднялся к магниту, привязал к нему пакет с кубиками и полез на кран, на котором щелкал рычагами Котенкин. Лезть в сумерках на кран было еще страшнее, чем на крышу, хотя на крышу-то как раз Генка ночью не забирался.
– Ты чего жмуришься? – спросил Котенкин, когда Генка добрался до кабины.
– С закрытыми глазами не так страшно, – объяснил Генка. – И крепче за ступеньки хватаешься.
– Тогда начнем, – сказал Котенкин. – Пока капитан спит.
– Где? – испугался Генка.
– Вон там, – ткнул в полутьму за спиной Котенкин. – Похоже, напился сегодня. Обычно в это время он еще марширует и песни поет.
Генка обернулся и в самом деле в дальнем углу территории разглядел под фонарем на лежаке силуэт капитана. За ним темной грудой возвышался остов танка.
– Не бойся, – успокоил Генку Котенкин. – Сейчас включим на полную и посмотрим, что с твоими кубиками. Железо поднимать не будем. Но если капитан проснется, тогда придется убегать. Только я первый.
– Почему? – напрягся Генка.
– Потому что, если ты сорвешься, я тебя поймаю, – объяснил Котенкин.
– Хорошо, – не слишком успокоился Генка и снова посмотрел на капитана. – А зачем ему танк?
– У тебя солдатики есть? – спросил Котенкин.
– Есть, – кивнул Генка.
– Зачем они тебе? – задал глупый вопрос Котенкин.
– Как зачем? – удивился Генка. – Чтобы играть.
– Вот и ему за тем же, – сказал Котенкин и потянул рычаг на себя. – Мне батя говорил, что мы с ним на самом деле ровесники. Только он повидал кое- что и старый уже. А так-то погодки. Понимаешь?
– Нет! – признался Генка.
– И я не понимаю, – вздохнул Котенкин. – Мамка твоя не будет беспокоиться?
– Нет, – замотал головой Генка. – Я позвонил. Сказал, что с тобой. Но через полчаса надо быть дома.
– Будешь, – кивнул Котенкин.
Кран загудел, заскрипел. Заворчали электромоторы, натянулись тросы, и ожила, загромыхала куча железа под бледным светом слабого фонаря. Ожила и тут же с грохотом опала!
– Сломался магнит? – прошептал Генка.
– Все работает, – недоуменно подергал рычаги Котенкин и с интересом посмотрел на Генку. – Это же исправный кран! Десять тонн может брать! Только магнитное поле не действует. Или девается куда-то?
– Девается? – расширил глаза Генка. – Что же это за кубики?
– Может, и в самом деле, инопланетные? – прищурился Котенкин. – Уронил какой-нибудь маленький инопланетянин двести миллионов лет назад. Сидел на краю летающей тарелки и уронил. Заплакал, понятное дело. Мама выскочила, а уже поздно. Или в каменноугольное болото упали, или динозавр проглотил.
– Ух, ты! – восхитился Генка.
– А то! – подскочил Котенкин и защелкал тумблерами. – Бежим! Капитан проснулся!
С лестницы Генка не свалился, хотя несколько раз на голову Котенкину наступил. А едва оказался внизу, бросился, забыв обо всем, на вершину кучи, забирать пакет с кубиками. Котенкин только и успел прошипеть ему вслед:
– Быстрее, Малинин! У него ружье!
Выстрел прогремел как удар грома! Накатила тьма, на голову посыпались стекла, но Генка уже схватил пакет с бесценными кубиками и полетел вниз, чтобы вместе с Котенкиным под пьяные крики капитана рвануть к воротам и только за ними испугаться по-настоящему. Это что же получается? По нему, по Генке Малинину, стреляли? По-настоящему? Нет, этого его мамке знать не следует.
– Ты как? – хрипло спросил его Котенкин.
– Не попал, – вдруг разревелся Генка. – Он в лампу!
– Чего тогда ревешь? – дрожащим голосом переспросил его Котенкин. – Бежим!
