07
Кто я? Откуда эта наглость? Откуда эта самодостаточность? Откуда эти ясность и цинизм, исключающие метания и поиски предназначения? Или это самообман? Или я так старательно прячу свою неуверенность от окружающих, что, кажется, спрятал ее даже от самого себя? Что там скрывается внутри черепной коробки? Почему я так часто смотрю на себя со стороны как на другого человека? Или я существую одновременно в нескольких измерениях, и пятерня внутреннего самописца четко фиксирует кривые, не составляющие единого пульса? Прямой, но прерывистой и исчезающей линией любовь. Толстой с плавными изгибами-холмами любовь к самому себе. Мелкими зубчиками и синусоидами страх. Еще одна тонкая линия, как бы мечущаяся между небом и преисподней, боль. Конвульсирующая провалами и острыми пиками совесть. Совесть-то зачем? Для усиления болевых импульсов? Связь очевидна, но что она значит? Зачем мне совесть? Только для замедления погружения в ад преисподней? Или она нужна уже сейчас?
Ты помнишь? Это было вечность назад. Тогда я еще не узнавал тебя в этих бесчисленных лицах, фигурах и голосах. Но это была ты. И я уверен, что ты узнала меня тогда в том юном парне, вялом от бессонной летней ночи, которого ты проверяла на пригодность к временной работе на одном из последних массовых имперских столичных мероприятий. Ты дала мне несколько листков, на которых я должен был, отвечая на сотни вопросов, поставить крестики. Крестик «да» или крестик «нет». На каждой строчке. Я искренне отвечал на эти глупые вопросы. Самому интересен был результат. К тому же, лучший способ лжи — это полная искренность. Ни один детектор лжи не сможет уличить тебя в полной искренности. Сейчас я услышу, кто я. Ты взяла мои листки, накрыла их тестирующими таблицами с вырезанными отверстиями, подняла на меня глаза и с ужасом выдохнула:
— Вот это да! Первый раз встречаю такого законченного и абсолютного эгоиста.
Что же ты теперь преследуешь меня? Или ты забыла, что то юное чудовище был именно я? Чего ты добиваешься? Ты стучишь в мои двери, звонишь мне по телефону, встречаешься на улице, смотришь с экранов, приходишь во сне и никак не можешь понять, что единственное, чем я могу сполна поделиться с тобой, это любовь, смешанная с болью! Неужели ты все еще не поняла, что из этой смеси достанется тебе? Что ж, я открываю дверь, беру трубку, держу тебя за руку, смотрю сны. Ты этого хотела? Ты счастлива?
08
Для чего пишутся дневники? Великими — для документирования самих себя на фоне эпохи. Обывателями — для самоисповедования или тщеславия. Но и те, и другие, даже если и не способны признаться себе в этом, пишут, прежде всего, для возможного, а чаще желанного читателя. Странно. Выкладывание на страницы дневников своих мыслей и тайн напоминает укладывание в могилу предметов обихода, одежды и пищи. Словно жива еще надежда, что все это пригодится мертвецу в посмертном существовании. Любой дневник как разговор в космосе по радио за тысячу парсеков. Говоришь «привет» в микрофон и знаешь, что ответный привет придет через девятьсот лет после твоей смерти. Может быть, именно этим диктуется клиническая откровенность подобных летописей? Все ли можно писать? Простится ли смертному то, что великому может и в заслугу составиться? «Мне сорок лет». Положил ручку. А что он собственно напишет? А? Владимир Иванович? Посмотрел на себя в зеркало, укрепленное над письменным столом. Марина сказала, что зеркало дисциплинирует. Возможно. Только его оно огорчает. Судя по лицу, с дисциплиной и возрастом у него далеко не все в порядке. Сорок лет так и висят под глазами и подбородком. Как же он будет выглядеть еще лет через тридцать? А ведь когда-то и в футбол гонял, и кулаки пару лет сбивал о чужие подбородки в ближайшем спортзале. Что время с нашей помощью делает с нами? Ну, не начинать же повествование для своих потомков с сорока лет? С детства? Детство было замечательным. Но кому интересно, где он босыми ногами месил пыль и утаптывал крапиву? С трех лет на скрипке не играл, и в шахматы взрослых дядек не обыгрывал, и читать научился как все дети в школе и не сразу. Обычное детство. Ограничиться сухими данными: родился, крестился, женился? Так, может, определиться сразу, о чем он не напишет никогда и ни при каких обстоятельствах? Снова посмотрел в зеркало. Кто там? Кто-то незнакомый? Каждое утро приводим себя в порядок, смотрим на себя в зеркало и не смотрим в свои собственные глаза? Что же ты, Владимир Иванович? Что ты там увидел? Ну, не отводи глаз, не отводи. Другие смотрят на тебя каждый день. Чем ты лучше?
09
Может быть, я тебя выдумал? Я не рассказывал тебе, но в далеком прошлом, когда ты являлась мне исключительно с нимбом на голове и с крыльями за спиной, когда я еще не мог разглядеть твоей истинной красоты, не замечал отчетливых изъянов и скрытых пороков и украшал тебя красотой мнимой, придуманной мною самим, я испытал одно из самых больших разочарований в своей жизни. Я познакомился с тобой, был очарован твоей юностью и расстался с тобою на долгое время. Все это долгое время я писал тебе письма, каждое из которых было наивным, но искренним гимном красоты и любви. И
