заболеваний и нервных расстройств? Признаюсь, я в некотором замешательстве. Этот гнилой сарайчик не стоит таких переживаний. Опыт мне подсказывает, милейший, что данный пожарчик вне вашей компетенции.
В один час сорок пять минут из ворот пожарной части выкатился ярко-красный «уазик» и «полетел» в сторону улицы Пугачева. В два часа десять минут, не дождавшись известий от «газика», дежурный трамвайного депо отправил по линии ремонтный трамвай. В три часа из ограждения станции скорой помощи выкатились две машины и помчались по пустынным улицам, пытаясь переорать сиренами свадебные песни котов. В четыре часа двадцать минут ночи зазвенел телефон в квартире мэра города. В четыре часа тридцать минут зазвенели телефоны в спальнях основных лиц городской администрации. В четыре часа тридцать пять минут был поднят по тревоге личный состав отдела внутренних дел и морского училища. В четыре часа сорок минут по секретному распоряжению мэра в городе было объявлено осадное положение. В пять часов десять минут в кабинете мэра состоялось первое заседание городского комитета по чрезвычайному положению.
05
Говорят, что по неизвестной, но естественной причине супруги со временем становятся похожими друг на друга, а когда расстаются, то ребенок, если он есть, окажется более похожим лицом и привычками на того родителя, с которым проживет большую часть жизни. Посмотрите на людей, выгуливающих собак. Походки, нравы и физиономии мордолиц, как правило, абсолютно идентичны. То же самое и у мэров. Размер и особенности населенного пункта так же отражаются на облике градоначальника, как его внешность и характер на всем местном колорите. И если окраинные улицы какого-нибудь городишка заросли грязью, вполне возможно, что и его администратор не страдает излишней чистоплотностью. Хотя и не всякая грязь видна глазу. Что же можно было сказать о мэре нашего прекрасного города?
Мэр города Грядищев был существом замечательным. Как секретная шкатулка, он блестел резными гранями и даже исполнял затейливые мелодии, но никому не позволял определить, какие тайные пружины приводят его в действие. В любом случае, по мнению подавляющего большинства населения, эти пружины приводили в действие того, кого надо было приводить. Именно благодаря Грядищеву город перенес вакханалию «демократии» с неизмеримо меньшими потерями, чем огромное большинство подобных городков империи. Именно Грядищев стал тем спасительным балластом, который не дал утлому суденышку городского хозяйства перевернуться в бушующем океане смутного времени. Более того. Минула буря, но термидор не наступил. Хотя многие и говорили, что он никогда не прекращался, но это, как известно, вопрос жизненной позиции. Стоит занять определенную жизненную позицию, и вас ожидает перманентный термидор. Грядищев обладал редким талантом. Он не понимал происходящее, но чуял. Он не видел за малым большое, но угадывал карликов, которые должны стать великанами, и великанов, обреченных на будущее пигмейство. Он предчувствовал будущее. И чутье его никогда не подводило. Вы скажете: «Ах! Он знал, где упасть, чтобы соломку подстелить!» Нет. Он знал, где упасть, но не падал. Он избегал опасных направлений. Когда корабль тонет, первыми его покидают крысы. Умные крысы. Но самые умные крысы знают, что корабль должен утонуть, и остаются в порту еще до его отплытия. Так вот, Грядищева, уподобись он крысе, не было бы даже и в порту. Он подобрал бы себе более сухое и сытное местечко. Когда империя сыпалась, как карточный домик, он, имея непосредственное отношение к власти, не стал пытаться управлять этим процессом, а дистанцировался от него. О! Это был один из его краеугольных принципов. Никогда не участвовать в дележе. Потому что, первое, справедливого дележа не бывает, второе, даже при справедливом дележе остаются недовольные, третье, участвуя в дележе, неминуемо становишься либо обиженным и недовольным, либо их врагом. К тому же, если что и делится поровну, так это нежелательная информация. Все или ничего. Жаль, что в чем-то мы слишком далеко ушли от природы. Как бы нас выручили утраченные инстинкты! Поднять нос вверх и почуять следы врага или жертвы. Скрыться одним прыжком в непролазной чаще. Показать зубы безжалостному сопернику. Излить накопившуюся боль и тоску в ночном вое на Луну. Но некоторые ведь могут! Может быть, кто-то из нас прошел чуть более короткий путь по ступеням эволюции? Или этот кто-то в отличие от нас уже достиг верхней площадки и плавно стал спускаться на другую сторону? В любом случае этот кто-то — существо иного порядка.
Грядищев не сжигал партийный билет и не стоял на броневике. Он не мылся в общественных банях с чужими девочками и не ездил на дорогих автомобилях. Он не хаял новые порядки и не втаптывал в грязь старые. Он не пытался «сорвать банк», но действовал и действовал наверняка. На три долгих года он исчез из первой шеренги, но не исчез из вида. Грядищев начал руководить самым захудалым городским хозяйственным трестом.
Самое интересное во всех этих капиталистических теориях о том, как стать богатым или «сделать самого себя», это то, что они, в общем-то, правильны. Беда в том, что для того, чтобы получить обещанный результат, нужно здорово потрудиться. Как же это трудно, когда кажется, что все окружающие имеют все, не прикладывая к этому никаких усилий, а те, кто трудится до седьмого пота, как раз ничего и не имеют. Неужели это отечественное: «Как дела?», «Да так…», — главное отражение национального стремления к равенству в нищете? Конечно, хватка, исключительное чутье, наличие некоторой материальной базы облегчали Грядищеву задачу, но совершенно не приближали его к цели. У него не было в запасе целой жизни. В лучшем случае у него оставалась где-то треть. Он не мог ждать. Очень скоро он навел порядок на своем предприятии, оно заработало, как старенькая, но ухоженная машина, но никаких приятных перспектив это не сулило. Оставалось только два пути. Первый Грядищев отверг почти сразу. Вызванная им
