Лиза Генри
Темное пространство
Глава один
Я очень старался напиться.
Сделав глоток Хуперского самогона, я поморщился сначала от вкуса, а потом оттого, что обжег язык, и чуть не заплевал вербовочный плакат, висевший на стене склада. «Вступай в ряды героев и спаси Землю!» Чушь собачья.
Скорее всего на плакатах просто не поместилось: «Вступай в ряды героев и стань гребаным пушечным мясом для пришельцев». Или «Вступай в ряды героев, дай пришельцам тебя похитить, и пусть Безликий кошмар выпотрошит твои мозги такими способами, каких ты даже не можешь себе представить». Ну, вспомните Камерона Раштона.
Мы как раз недавно говорили о нем. Каждый раз о нем. Он был типичной темой для беседы в такие вечера. Шел под номером три в этом довольно коротком гребаном списке.
Сначала мы обсуждали девушек. Не таких, которых видели во плоти, а девушек из журналов, с огромными буферами, пухлыми губами, сонными глазами, с таким видом, будто их всю ночь трахали, а теперь они недовольны оттого, что парень наконец-то вышел. Мы очень много говорили об этих девушках. И само собой это были просто слова. Всех нас призвали в шестнадцать. Кто-то, возможно, дома даже успел переспать с какой-нибудь девчонкой, но мы точно не трахали моделей с картинок, пока у тех глаза в кучку не собирались. Любой, кто заявлял, что спал с такой — просто брехло.
После девушек мы переходили на офицеров — тех, которые на этой неделе нас особенно ненавидели, и на то, что мы, само собой, ничем это не заслужили. А они — просто ублюдки от природы и без нашивок не были бы такими уж крутыми. Один на один мы бы их точно уделали. Хотя это, конечно, тоже только на словах.
Замыкали список Камерон Раштон и Безликие. Невозможно было отделить одно от другого.
— Безликие разберут тебя на частицы, — сказал Хупер, забирая у меня бутылку. — Молекула за молекулой, и ты будешь чувствовать каждый разрез.
Впрочем, Хупер был чокнутым.
Он работал на внешнем поясе, в трубах.
Я ненавидел трубы. Мне не нравилось ощущать, что от асфиксии меня отделяет лишь маленькая шлюзовая камера. Трубами называли тоннели, ведущие из ангаров на внешнем поясе прямо в черноту. Из труб выпускали Ястребов.
Я бы вообще не совался на внешний пояс, если бы мог. Я предпочитал держаться на внутреннем, поближе к ядру. Вообще-то, вряд ли в ядре было много безопаснее, но я себя чувствовал гораздо спокойнее. В трубах мне казалось, что я начинаю задыхаться.
— Это невозможно, — фыркнул Чезари.
— Неправда. Это нанотехнологии! — Хупер был техником, так что, вполне возможно, знал о чем говорит. Но того факта, что он псих, это не отменяло. Частично оттого, что полжизни он провел, дыша растворителями и выхлопными газами, а частично — потому, что готовил самогон с помощью газоочистителей, но Хупер был гораздо более не в себе, чем все мы вместе взятые. Он пробыл на станции куда дольше. Хупер отслужил уже восемь лет из десяти обязательных, а восемь лет в консервной банке без женщин — это очень долго.
Правительство заявило, что женщины — слишком ценны, чтобы ими рисковать, так что на станциях те больше не служили. Гребаное правительство. Гребаные Безликие.
— Это нанотехнологии! — повторил Хупер. — Так ведь, Гаррет?
И почему, черт его подери, он спрашивает именно меня?
— Точь-в-точь как те, что сейчас разрабатывают для медиков-техников!
Мне не хотелось, чтобы меня втягивали во все это дерьмо. Я пришел напиться и поиграть в карты, но Хупер, видимо, принял меня за судебного эксперта. Я пожал плечами.
— Я читал в медицинском журнале, что у нас изобрели наноботов, которых можно впрыснуть прямо в сердце. Однако это не значит, что такое есть и у Безликих.
Я ненавидел это слово. Что если я запнусь от страха, и все станут смеяться? Или вдруг то, во что я верил ребенком, правда — назови их, и они появятся? Как демоны из страшилок, которые я слышал, или кошмаров, что мне снились.
— Готов поспорить, что у них и покруче имеется! И Камерона Раштона они наверняка вскрывали с помощью таких!
Чезари закатил глаза.
— Они не вскрывали Камерона Раштона, Хупер. Они забрали его, чтобы изготовить биологическое оружие против нас!
Это было логичнее, чем теория Хупера, но тоже не слишком успокаивало.
— Ага, — кивнул тот. — А после этого они разберут его на молекулы!
Самое худшее в том, что он, скорее всего, прав.
— Так ведь, эй, Гаррет? Гаррет? — спросил он. Когда я не ответил сразу, он позвал меня по имени. — Эй, Брэйди?
Я нахмурился.
— Откуда мне знать, долбоеб?
Я провел на Защитнике-3 уже три года. Скорее всего отец пришел бы в ужас, услышь он меня сейчас. Как и Хупер, я считал дни до окончания службы, чтобы поскорее вернуться на Землю. Как и все, я торчал тут с шестнадцати, и мне оставалось еще семь лет. Иногда мне казалось, что все семьдесят. Иногда — что вечность.
Хупер расхохотался в ответ на оскорбление и протянул мне бутылку.
— За Камерона Раштона, — отсалютовал я бутылкой и сделал глоток. Горло и желудок обожгло, но чего еще можно было ждать от Хуперовской отравы? От нее напиваешься — остальное не имело значения. — Так мы будем играть в карты или как?
— Ага, — кивнул Чезари. — Давайте сыграем и заткнитесь уже об этих Безликих.
Хупер заворчал и начал раздавать.
Мой взгляд скользнул обратно на вербовочный плакат и лицо Камерона Раштона. Красивое лицо с правильными чертами — в самый раз для подобного. У него была спокойная улыбка, зеленые глаза и офицерская прическа: короткие волосы на висках и чуть подлиннее — на макушке, вместо ежика, как у срочников.
Я отвел глаза от плаката, от этой улыбки. Что бы ни произошло с Камероном Раштоном, готов поспорить, его улыбку они забрали первой.
Четыре года назад Камерона Раштона похитили Безликие. Я видел запись; все видели. Ее даже на Земле показывали. Камерон Раштон только-только получил звание младшего лейтенанта. Он был пилотом Ястреба, вроде как именно к этому все мы должны были стремиться. Только не я. Я предпочитал не поднимать головы. Но пилотов считали героями флота. Они всегда готовы были тебе об этом напомнить. Мудилы.
В тот день, когда все случилось, Камерон Раштон не управлял Ястребом. Он вел один из говнолетов с Защитника-8 на Девятый. Нет, транспортные шаттлы вовсе не так назывались. Можете представить, чтобы какой-нибудь инженер хвастался таким проектом?
Джентльмены, Говнолет! Их прозвали так за неуклюжую квадратную форму и уродливый вид. На борту говнолета было пять человек: Камерон Раштон, второй пилот, стрелок — его присутствие мало чем помогло — и два офицера, переводящихся на Девятый. А потом из ниоткуда впервые за много лет появились Безликие. Говнолет нашли позже, он медленно дрейфовал в открытом космосе.
Стрелок успел сделать всего один выстрел, прежде чем Безликие вывели из строя защитную систему. А уж обогнать корабль Безликих говнолет вряд ли мог. Поэтому их взяли на абордаж.
Безликие не походили ни на что из виденного мною прежде. Высокие и пугающие. Они чем-то напоминали людей — фигурами, в смысле — но никто не знал, как они выглядят под своей черной боевой броней. Она облегала тело, словно тонкий латекс, но ничто не могло пробить ее — ни пули, ни клинки, ни бластеры.
На записи было видно, что все на говнолете понимали, что их ждет. Камерон Раштон и второй пилот бросили кабину и раздали всем оружие. А потом они впятером стояли и ждали, что, наверное, было самым ужасным.
В правом нижнем углу на записи шел обратный отсчет. Безликим понадобилось три минуты сорок шесть секунд, чтобы вскрыть обшивку говнолета. А потом они оказались внутри: три высоких фигуры с ног до головы в черном, похожие на тварей из ваших кошмаров. Их было не остановить.
И за какие-то доли секунды они убили всех… кроме Камерона Раштона.
На тактической вводной нам показали запись целиком. Лучше бы не показывали, уроды. На записи не было звука. Не знаю, потому ли что она оказалась испорчена или потому что инструкторы просто не хотели напугать нас до усрачки, заставляя слушать крики Камерона Раштона. Потому что он кричал. Беззвучный ужас с открытым ртом.
