Сергей Юрьенен
Спасая Брунгильду
Рассказ
Когда он был не тем, чем стал, четверть века прожив на Западе и многократно сменив молекулярный свой состав, когда был просто социально обделенным юношей, только что получившим аттестат зрелости, они с мамой месяц гостили у знакомых: он поступал в МГУ, а это был подмосковный милитаристский центр с романтическим названием «Выстрел».
И там произошло событие.
В расцвете агрессивных сил внезапно умер генерал ракетных войск.
«На бабе», – мрачно повторяли офицеры. Генерал привел ее к себе, перед тем как отправиться к семье «на юга». Но отправился в другом направлении, а она сбежала, тем самым сохранив инкогнито, так что офицершам оставалось только гадать, кем же могла быть эта сучка?
Но с ним случилось не на бабе.
На чужбине.
* * *
Узнав, что с ним произошло, Юз передал из-за океана: «Теперь пусть чаще меняет руку».
Человек умудренный, с опытом заключения, Юз слов – особенно последних – на ветер не бросает.
Охватила меланхолия.
* * *
Душевая кабина в санузле палаты, куда его привезли, была интенсивно желтой, вся из пластмассы, и такого вида, будто все это происходило на подводной лодке, а не в огромном кранкенхаузе. Внутри было сиденье, на которое он опустился, держа душ в руке. Глядя на признак пола, вызывающий сострадание, на собственноручно обритый пах, на огромную фиолетовую гематому на бедре, на заживший след от перерезанной артерии, он не верил, что вернулся. Ради чего? – чтобы предать забвению все, из чего и состояла эта жизнь, так называемые ее радости?
Сестры, однако, вызывали интерес. Особенно одна по имени Пиа, у которой сквозь халатик проступали наивные белые трусы до пупка. Кроткая, смуглая, красивая. Не итальянка, как он думал, а полунемка- полутурчанка. Он разговаривал с ней особенно ласково. Пиа…
Потом его выписали.
* * *
Человек уходящей книжной культуры, первым делом он взял в библиотеке «Волшебную гору» – естественно, в оригинале.
– Вы немец?
Соседи по столику смотрели в упор.
– Русский.
– Руссе?
– Йа.
Сюда, во глубину Баварских Альп иностранцы не попадают, особенно если речь о реабилитационной клинике. Но был в его признании и момент садическогоприятствия: а кто нам кинул подлянку века, пропустив тот пломбированный вагон?
За то и принимайте все последствия, меня включая.
– Но при этом немец? Дойч? – насмешливо надсаживался слева краснорожий старикан. – По паспорту?
– Нет, не немец. Просто работаю в Германии.
– Как это может быть?
– Так. Пригласили.
– Что, из России? – ужаснулся краснорожий.
– Из Франции.
Почему русские обитают во Франции, они не очень поняли, но это уже были дела зарубежные, а слово «арбайтен» их успокоило. Недаром железом выгнуто на одной вывеске километрах в ста отсюда: «Арбайтмахтфрай». Работа здесь освобождает. От дальнейших расспросов, по крайней мере…
* * *
– Сначала фильм.
– Художественный?
– Можно сказать, и так…
Доктор Захтлебен нажимает на «плэй».
Тучный, как Франц Йозеф Штраус, в роговых очках, выходит с сигаретой из «Мерседеса» ценой в сто тысяч. Собственный дом, даже вилла. Жена уже готова, спешит налить ему дринк. Переодеваясь на парти, он, не дождавшись своего двойного виски, выпитого друзьями сына, внезапно падает на супружескую кровать – сраженный ударом изнутри.
– Триллер! – говорит доктор.
Пациент полагает нужным усмехнуться.
Ни дыхания, ни пульса.
– Дыхание, – говорит доктор, глядя на экран. – Самое главное. Первым делом проверить дыхание.
Несчастного слишком загримировали, чтобы придать злокачественный оттенок лицу. Жена, моложавость которой контрастирует с огромным брюхом супруга, с большим присутствием духа начинает реанимировать свежий труп, тогда как сын за кадром вызывает скорую. Не совсем понятно, зачем миловидной женщине возвращать к жизни такого монстра, но так или иначе источник благоденствия данной семьи поддерживается путем процедуры в рот и качания грудной клетки, пока за кадром не раздается сирена. Врываются врачи, медбратья. Электрошок возвращает трупу дыхание и пульс. Врач поднимает благодарное лицо и с чувством произносит: «Нет, это не мы… Вы! спасли мужа и отца».
Неуверенно тыча пальцем в видео (поскольку пульт не срабатывает), доктор Захтлебен останавливает фильм, включает перемотку и в ожидании спрашивает: «Понятно? Сначала накладывается один палец, потом два, потом ладонь…» «Аллесклар». Доктор закатывает телевизор в шкаф, запирает дверцы и смотрит на часы. «По-моему, вам пора на ужин. Продолжим в следующий раз».
* * *
– Вам нравится у нас в Германии?
Заранее зная ответ, соседи по столику распускают лица в снисходительных улыбках, но он, после того что с ним случилось, считает, что нужно было оставаться ему во Франции, которая бьет всего-навсего по печени. Тогда как эта богатая, а по самоощущению самая несчастная страна в Европе (он видел соответствующую статистику) приводит к цифре в триста тысяч инфарктов в год, треть из них – с летальным исходом.
– Сердце у вас…
– Как, как?
– Болезнь номер один. До Германии проблем у меня не было.
– А что у вас с сердцем?
– Эмоциональная, – усмехается он, – катастрофа.
Они не понимают.
– Инфаркт.
– Но вы же молодой?
Становится неудобно:
– Профессия…
– А какая?
