которые сами совсем не обладают опытом в том, что касается женщин. Я спрашивал у индусских монахов, буддийских монахов, джайнских монахов, христианских монахов: «Какой у вас есть опыт в том, что касается женщин? Вы выступаете против них, но для этого нужно иметь побольше опыта. Какой у вас есть опыт?» И ни один из них не мог сказать, что у него есть хоть какой-то опыт. Я говорил им: «Тогда почему вы выступаете против них?»
Да, у монахов есть одно переживание: женщина в их подсознании постоянно стаскивает их вниз со святого пьедестала. Они проецируют свой антагонизм к женщине - не зная о нем, потому что он находится в глубокой тьме, - на любую женщину, которую они обнаруживают рядом с собой: все женщины - зло, агенты зла.
У этих людей совсем нет опыта. На самом деле, если они прекратят осуждение женщин, то возникнет страх того, что может вернуться болезненная страсть к женщинам - женщина ведь постоянно стучится в двери. Им нужно постоянно занимать себя чем-нибудь, как можно громче осуждать женщин, чтобы не слышать этого стука - того, что женщина здесь. Если они прекратят осуждение, они услышат этот стук, без сопротивления откроют двери. И это будет их падением.
Я сказал этому моему другу: «Только попробуйте - вреда не будет. Женщины, которые приходят ко мне, не бедные, они не попросят у вас денег или какого-нибудь дорогого подарка. Я представлю вас лишь как друга, только лишь для того, чтобы вы могли немного познакомиться с женщинами».
На следующее утро он сказал: «Я готов. И, может быть, вы правы, я потеряю интерес к деньгам. Я всю ночь думал об этом, взвешивал: что мне делать? Но, в конце концов, подумал, что, может быть, и правильно, что то, что я собираю, - все это хлам».
Я познакомил его с женщиной, на которой он женился через шесть месяцев, - и я покончил с его карьерой! О нем думали, что он станет самым богатым человеком в городе... но потом эта женщина начала пользоваться его деньгами. Каждый день он виделся со мной и говорил: «Вы ввергли меня в неприятности, ее требованиям нет конца. И я потерял интерес деньгам, я не стремлюсь к ним так безумно, как бывало. Если они есть - хорошо, если их нет, я не беспокоюсь; но она постоянно их тратит. Теперь, двести лет или восемьдесят лет... Я думаю, она покончит со мной где-нибудь к шестидесяти. Но вы правы».
Я сказал: «Теперь возможность есть; раньше ее не было. Если вы отреклись от денег, то вы отреклись бы и от того, что совсем вам не присуще. Вы отреклись только от одного пути извращения, не зная, что это было извращение, а оно могло бы выбрать и другой путь. Вы могли бы не увлечься деньгами, вы могли бы быть вовлеченным в политику - проблемой тогда стала бы власть. Но теперь вы находитесь на естественной почве».
«Всякое преобразование возможно только в том случае, когда вы естественное человеческое существо».
Философия отречения заключается в том, что вы отрекаетесь от денег... Поскольку деньги - искусственная вещь, вещь, сделанная человеком, я знаю, что даже отречение от них не приведет вас никуда. Эти люди скажут: «Отрекитесь от дома», — но какое это имеет значение? Вы будете жить в храме, вы станете грузом для общества. Эти люди скажут вам: «Отрекитесь от того, чтобы зарабатывать себе на жизнь», - тогда вы станете просить милостыню.
В Индии можно увидеть так много нищих, но вы не найдете нищего, который испытывал бы чувство вины за то, что он побирается. Я не встречал таких. На протяжении сорока лет путешествуя по стране, я ни разу не столкнулся ни с одним нищим, который думал бы, что он делает что-то неправильное. Если вы не подаете ему, то это вы виноваты.
Как-то раз на станции Кхандва, узловой станции, случилось... Я возвращался из Индоры и на станции Кхандва должен был сесть на поезд, идущий в Бомбей. Я был один в купе, и поезд должен был отойти от Кхандвы через час. Поэтому я просто сидел в купе и смотрел в окно. Подошел нищий и сказал мне, что его мать только что умерла и ему нужны деньги на похоронные ритуалы, поэтому я дал ему одну рупию.
Он не мог этому поверить, ведь он, наверное, побирался всю свою жизнь и никто не давал ему рупию. Он посмотрел на меня.
Я сказал: «Я дал ее вам сознательно. Ваша мать умерла. Идите домой и сделайте что-нибудь».
Тот человек подумал: «Этот человек кажется или сумасшедшим, или простаком». На нем было надето верхнее платье, но через пятнадцать минут он вернулся без верхнего платья и, притворившись, что он кто- то другой, сказал мне: «Мой отец очень болен».
Я сказал: «Так и должно быть». Я дал ему одну рупию и сказал: «Пойдите и помогите своему отцу. Всего лишь за несколько минут до этого умерла чья-то мать. И ваш отец может умереть; пойдите и помогите ему».
Теперь этому человеку было трудно пойти и оставить меня одного. Через пятнадцать минут он снял свой головной убор и снова подошел ко мне.
Я сказал: «Какие-нибудь семейные неприятности?»
Он сказал: «Как вы догадались? Моя жена беременна; каждое мгновение она может родить, а у меня нет ни единого паи».
Я сказал: «Возьмите одну рупию и бегите скорее. Сегодня случилось так много вещей. У одного человека умерла жена - на нем было верхнее платье и головной убор. У другого человека почти умирал отец - на нем не было верхнего платья, но головной убор был. У вас нет ни верхнего платья, ни головного убора, и ваша жена в опасности. Бегите скорее!»
Через пятнадцать минут он вернулся. Я сказал: «Какие-нибудь семейные неприятности?»
Он сказал: «Нет. Я думал, что обманул вас, но теперь чувствую себя виноватым».
Я сказал: «За что? Вы другой человек - те люди были другими».
Он сказал: «Я тот же самый человек».
Тогда я сказал: «Не волнуйтесь; тогда я, должно быть, другой человек».
Он сказал: «Как это может быть?»
Я сказал: «Не волнуйтесь, -должно быть, я другой человек. До этого, наверное, кто-то другой сидел на этом месте; ведь такой невинный человек, как вы, не может сделать этого».
Он сказал: «Ну, это уже слишком. Пожалуйста, заберите ваши четыре рупии, которые вы дали мне».
Я сказал: «Нет, возьмите еще одну, чтобы вам не пришлось приходить в следующий раз голым, ведь если вы избавитесь еще от какой-нибудь одежды... И откуда вы возьмете еще родственников? Вся ваша семья умрет, с ней будет покончено!»
И то, что сказал он, я не могу забыть. Он сказал: «Вы первый человек, который заставил меня почувствовать себя виноватым; ведь раньше, когда люди подавали нам, мы чувствовали, что они дураки. Если они не подают нам, мы говорим, что они грешники; о себе мы никогда не думали». И ни один нищий не думает. Он просто дает вам возможность быть добродетельными, вы должны быть ему обязаны. Он ставит перед вами лестницу: можете отправляться в рай. Ни один нищий, хотя он и побирается, не чувствует себя ниже вас.
Ум очень изворотлив, он может увести вас в любом направлении и испортить ваше простое, естественное бытие.
Никому, естественно, не нравится побираться, никто не рождается для нищенства. Но сексуальный инстинкт может принимать любую форму - он может стать жадностью богача, он может стать жадностью нищего.
Когда я был профессором, один мой студент, учившийся в аспирантуре философского факультета, всегда приходил в дорогих одеждах и выглядел богатым человеком. Однажды так случилось, что я выходил со станции, - я ведь постоянно разъезжал из Джабалпура по всей Индии... Двадцать дней в месяц меня не было в городе. После трех дней отсутствия я возвращался на несколько часов, просто чтобы показаться в университете, что я там — ведь ни они не могли дать мне столько свободного времени, ни я не мог взять его; иначе, откуда я брал бы деньги?
Поэтому все было устроено таким образом: один из моих студентов брал мой автомобиль и парковал его в том месте, где я обычно делал это. Автомобиль был там постоянно припаркован; как знак того, что я в университете. Я говорил ему: «Поставь там автомобиль в два часа, а в четыре забирай — оставляй ровно на два часа. Все должны знать, что автомобиль на месте, ведь это самые напряженные часы, когда все в университете, и, кроме того, все знают, что я никогда не прихожу раньше двух; с двенадцати до двух я
