В человеке существование предшествует сущности.
Сначала он рождается, а затем лишь начинает открывать, кем он может быть. В этом и состоит страдание.
У него нет ни программы, ни определенного руководства к действию, данного ему от природы, ни карты следования. Он оставлен, как чистое существование. Он должен работать над всем самостоятельно. Жизнь представляет из себя моменты вызова, так что каждую секунду приходится выбирать. Что бы он ни выбрал, возникает беспокойство, - но это беспокойство конкретное.
Страдание является основой человеческого существа. Он страдает от рождения до смерти, потому что ему не дано познать собственную судьбу, познать, где он остановится. Несомненно, только некоторые люди испытывают страдание, потому что только некоторые осознают себя, свое существование, где они живут, кем они становятся, что произойдет. Они так же реагируют на мелочи.
Так что все человеческие существа переживают беспокойство.
Мелочи создают беспокойство.
На данной работе можно получать хорошую зарплату, но она не престижна. На другой работе, достаточно респектабельной, зарплата меньше в той же пропорции. Вот и появилось беспокойство - что же делать? Вы бы предпочли оба варианта -и престиж, и хорошую зарплату, - но вы не можете получить их вместе.
Общество строится на основе насущных интересов.
И они умны.
Быть профессором университета престижно, но зарплата не велика. Вы можете зарабатывать больше, будучи сутенером, чем будучи профессором. Но сутенер - это в конце концов сутенер. Вы не можете совмещать так, чтобы быть профессором-сутенером. Но, на самом деле, лингвистически это будет правильно, ведь это ваша профессия. Вы можете сами себя называть профессор-сутенер! Есть такие люди, которые называют себя профессорами, особенно маги, которые не делают ничего похожего на профессоров в университетах. Маги называют себя профессорами; они подразумевают под профессором профессионального мага.
В Индии есть один великий, всемирно известный маг, профессор Саркар, проживающий в Бенгалии, может быть, самый известный в мире. Я спросил его: «У меня нет вопросов по поводу вашей магии, но у меня вопрос о вашем профессорству. Что означает «профессор»? Где вы преподаете, в каком университете? Я никогда не слышал об университете, специально посвященном магии, или о колледже, специально посвященном магии. Я даже никогда не слышал о факультете магии в университете - так где же вы преподаете?»
Он сказал: «Это никакого отношения к преподаванию не имеет, просто традиционно маги используют эту степень. Такова наша профессия, и 'профессор' означает профессионал».
Я сказал: «Что ж, великолепная идея. В таком случае все могут назвать себя профессорами, какая бы профессия ни была, все равно профессор». Но одно я могу сказать с точностью: работая сутенером, вы будете получать намного больше, чем работая профессором. Несомненно, в качестве профессора вы будете уважаемы, но останетесь бедными, принадлежащими среднему классу. Вот вам и выбор.
А как только появляется выбор, тут же появляется беспокойство.
Так что каждый, в каждый момент, на каждом шагу своей жизни сталкивается с беспокойством. Беспокойство - всеобщее и каждодневное событие.
Страдание лежит намного глубже.
Оба слова имеют один и тот же корень, отсюда и вопрос (в английском языке anguish - страдание, anxiety - беспокойство). В страдании есть некоторая доля беспокойства, потому что вы волнуетесь, вы обеспокоены. Но ваше огорчение ничего не имеет общего с работой, с вещами, с чем-нибудь конкретным; нет, это в основном неопределенное чувство: «Кто я такой?»
Гурджиев довел вопрос до логического завершения. Мне Гурджиев нравится, несмотря на то, что я с ним не во всем согласен. Он обладает внутренним взглядом на вещи, но он жертва особой логической болезни; доведения всего до логического конца. Несчастье в том, что, что бы ни доводить до логического конца, все равно придешь к неправильному решению. Если будешь искать с одной стороны, придешь к неверному выводу, если обратишься к противоположной стороне, то все равно придешь к неправильному выводу.
Точные выводы всегда неправильны.
Не принимайте точных выводов.
Намного вероятнее вы найдете правду где-то посередине, между двумя противоположными выводами.
Гурджиев довел идею о страдании до крайности: он сказал, что у человека нет души. Очень простой вывод. Если существование приходит первым, а сущность должна быть найдена позднее, значит человек просто рождается без души. Душа и есть твое существо, твоя сущность. Так что человек рождается пустым ящиком, ничего в себе не содержащим. И действительно ощущается страдание, ведь вы пусты: в вас ничего нет. Даже цветок розы намного богаче вас, даже собака намного богаче вас. По крайней мере, он имеет программу, уверенность в том, что он будет из себя представлять. Он предсказуем.
Я всегда представлял, что среди собак должны быть астрологи, хироманты, физиономисты, телепаты и всевозможные эзотерические натуры, потому что все можно узнать, будущее может быть предсказано в подробностях. И странно, что все эти астрологи, хироманты, физиономисты, телепаты, предсказатели, - можно описать так много вариантов, - все они существуют в мире человека. Да и не удивительно - что бы они делали в мире собак, слонов, верблюдов?
Ни один верблюд не страдает. Он просто следует установленной природой программе. Его не беспокоит завтрашний день. Он знает, что завтра он будет верблюдом и послезавтра он будет также верблюдом. Как его праотцы были верблюдами, так и он будет верблюдом. У него нет никаких шансов стать слоном или беспокоиться, выбирать: «Кем бы мне стать?» Нет вопроса быть или не быть. Нет ни одной альтернативы, он есть тот, кто есть. Дело астрологов и хиромантов не будет процветать; они все обанкротятся, если уйдут из мира людей.
Но почему в мире людей астрологи и хироманты так процветают? Я видел их так много раз, но они все делают одно и то же. Однажды в Кашмире, в Шринагаре, один брамин - очень старый и ученый человек, известный в Кашмире своими предсказаниями, - был приведен ко мне, так как я в то время был со своим лагерем в Шринагаре. Кто-то, посещавший мой лагерь, знал старика и сказал ему: «Приди, посети этого человека, может быть, ты что-нибудь ему предскажешь».
Я думал, что он станет смотреть на мои руки, так что я сказал: «Ну, хорошо, можете посмотреть».
Он сказал: «Нет, я никогда не смотрю на руки, я смотрю на ступню, на линии подошвы». Это был переворот! Я никогда раньше об этом не слышал. Он сказал: «Это нечто исключительно кашмирское. Линии ступни намного точнее линий руки». И он привел точное обоснование.
Он сказал: «Линии руки изменяются с течением времени, а линии ступни всегда остаются неизменными, потому что кожа на ступнях жесткая». Ну, конечно, она жесткая, вы ходите ногами, вы опираетесь на нее всем весом. У рук нет столь жесткой кожи, она им не нужна. На мягкой коже рук линии легче изменяются; на жесткой коже они напоминают линии на камне. Он сказал: «У нас, в Кашмире, есть обычай - читать линии по ногам».
Я сказал: «Ну хорошо, прочтите линии по моим ногам; но вот еще что, запомните, что бы вы ни произнесли, ничего не сбудется. Все произойдет наоборот».
Он сказал: «Впервые я слышу подобное заявление. Люди хотят знать то, что произойдет, а вы говорите мне, что все, что я скажу, вы постараетесь сделать наоборот».
Я сказал: «Конечно, потому что я хочу доказать, что вы не правы».
Все хироманты, все астрологи всего лишь пользуются человеческим страданием. Человек страдает, ему хочется, чтобы как-нибудь, каким-нибудь способом, кто-нибудь рассказал о том, кто он такой, кем он будет, каково его будущее.
Все эти науки выросли благодаря страданию. Они эксплуатируют человека на протяжении тысяч лет, потому что человек обязан иногда волноваться по поводу того, что из себя представляет его жизнь: что он делает здесь? Действительно ли его жизнь имеет смысл или нет? И если она куда-нибудь ведет, на
