– Друзья, которым я доверяю?
– После твоего отъезда я совершенно случайно встретила Утенина. Он мне подтвердил, что твое дело определенно закрыто. А, кстати, я совершенно забыла тебе сообщить сенсационную новость. Бассону удалось спастись. Как? Этого я не знаю, но он спасен. Об этом мне рассказал Утенин. У него было чудное выражение лица.
– О! Это же чудесно! – воскликнул Бриде. – Бассон все-таки отличный парень. Если бы ты его видела на допросе, это хладнокровие, это презрение… Все эти вишисты, они были просто морально уничтожены. Они пытались говорить с ним свысока, но он каждый раз ставил их на место. Это действительно человек, ты знаешь…
Иоланда скептически улыбнулась.
– Не преувеличивай, милый мой. Если ему и удалось спастись, то это потому, что этого захотели.
– Ты с ума сошла?
– Если бы они хотели его придержать, твоему милому Бассону удалось не больше, чем остальным. Ему дали уехать.
При всей своей привязанности к жене, Бриде не смог удержаться, чтобы не бросить на нее взгляд, полный жалости и презрения. Он тут же пожалел об этом. Воспользовавшись предложением Иоланды вернуться, как предлогом переменить тему разговора, он сказал:
– Ты прекрасно знаешь, милая, что это будет неразумно. Особенно, когда исчез Бассон. Могут подумать, что я знаю, где он.
– Ты просто невозможен! Я тебе еще раз повторяю, что ты совершенно ни причем, что твое дело улажено, закрыто, забыто. Я нахожу абсолютно нелепым жить порознь из-за мнимой опасности. Но, в конце концов, у тебя может быть есть причина, о которой ты мне говоришь, – заключила она.
– О, нет! Ничего подобного, милая. Вовсе нет, ты заблуждаешься…
Эта дискуссия продолжалась еще минут десять. В итоге, Бриде уступил перед доводами жены. Поскольку он собирался уехать, поскольку он был уверен, что рано или поздно найдет способ перебраться в Англию, не стоило причинять ей лишней боли. Она любила его. Уехав в Англию, когда еще он увидит ее снова? Но он предупредил ее, что отъезд мог состояться столь неожиданно, что у него не будет даже времени попрощаться. 'Париж, это вам не Лион', – добавил он не очень уверенно. Кого он не встречал, все оказывались людьми понимающими и отважными. Он чувствовал поддержку. Было ясно, что ждать придется недолго. К тому же, она была права. Ему не следовало ехать в Виши. Он должен был сразу, как она хотела, поехать в Париж. Он был бы уже в Англии.
Она обняла его.
– Ты можешь мне верить, – сказала она ему. – Я всегда давала тебе хорошие советы.
Они вернулись на улицу Демур. Это квартал, где он провел столько лет, который он так живо себе представлял, так волновал Бриде, что он, чтобы не видеть, во что тот превратился, на выходе из метро подал руку Иоланде и закрыл глаза. Она сказала ему: 'Эй, мокрая курица! Гляди правде в глаза'. 'Нет уж, спасибо', – сказал он. 'Ты не меняешься, милый'.
Зайдя в дом, Бриде почувствовал, что испытал облегчение, как будто все закончилось, как будто при известном усилии воображения, он мог представить, что ничего не менялось, что в Париже не было немцев. Но когда он увидел вахтершу, он понял, что снова строил иллюзии. Она поприветствовала его, не выразив ни малейшего признака радости видеть его снова, словно от всяких проявлений любезности ее освобождало с ней одной приключившееся несчастье.
Иоланда весь вечер разворачивала и сворачивала ткани. Бриде наблюдал за ее работой, не находя в этом занятии малейшего интереса. Если ему было у нее так скучно, зачем он вернулся? Он спросил об этом у Иоланды. 'Не начинай все сначала', – ответила она. 'Тебе не кажется, что было бы лучше, если бы не знали где я?' 'Послушай меня, милый. Неужели ты думаешь, что я могла быть такой дурой, чтобы разыскивать тебя, когда бы тебе грозила малейшая опасность?'
Глава 14
На следующее утро, около семи, раздался звонок во входную дверь. Бриде подумал, что это звонили в соседнюю квартиру. И действительно, часто случалось, что за разговором, или когда в этот момент по улице проезжал автомобиль, путали звонки.
– Ты думаешь, это к нам звонят? – спросил Бриде, который только что занялся туалетом.
Иоланда, еще лежа в постели, ответила:
– Я ничего не слышала.
В этот момент снова раздался звонок, но уже гораздо более долгий.
– Сходи открой, – сказал Бриде, охваченный страхом.
Иоланда встала.
– Это Робер пришел насчет сундука, – сказала она, накидывая пеньюар. – Рановато же.
Выждав некоторое время, позже, Бриде приоткрыл дверь ванной комнаты. Он увидел двух человек, говоривших с Иоландой в прихожей. Они показывали ей какую-то бумагу.
– Его здесь нет, – сказала Иоланда.
– Консьержка нам только что сказала, что он вернулся вчера вечером, – сказал один из двоих.
В какой-то момент Бриде подумал бежать, но на нем были лишь пижама и тапочки. Позже, он спрашивал себя, почему он все-таки не решился. Просто невероятно, какой малости требуется, чтобы лишить нас возможности действовать, когда вы застигнуты врасплох. Чтобы понять, что наша жизнь в опасности, требуется значительное время, и позже, когда мы уже пропали, мы с горьким сожалением вспоминаем о возможности, которую упустили. Это было так просто – бежать, и мы этого не сделали. Поскольку мы были в одних тапочках, мы дали себя арестовать. А сегодня, когда бы мы босиком прошли всю Францию, – уже слишком поздно.
Голос Иоланды звучал так решительно, что у него оставалась еще надежда, что незнакомцы уйдут. Он неслышно прикрыл дверь и стал ждать. Было не различить доносившихся слов. В какой-то момент он подумал о том, чтобы поскорее одеться, потом сообразил, что если он опять имел дело с полицией, то это ему никак не поможет. Неожиданно он услышал, как его звала Иоланда. Она все-таки призналась, что он был здесь. Значит, она не могла поступить иначе. Он взял для вида полотенце и открыл дверь.
– Посмотри, что тебе принесли, – сказала Иоланда, протягивая ему лист бумаги.
На огромном листе, наклонным шрифтом, словно это было написано твердой рукой, Бриде прочел:
Министерство внутренних дел
_____
Кабинет министра
___
