Чьё-то лицо низко склонилось надо мной. Захотелось спросить, где я и что со мной приключилось, но губы слиплись, а челюсти свело судорогой. Поэтому из моей глотки вырвалось лишь непонятное мычание. Меня явно не поняли, так как я услышал:
- Он что-то пытается сказать! - на что второй голос заявил:
- Да он вообще не говорит, только мычит что-то непонятное. Лишь его брат как-то понимает это мычание.
Надо же! Если бы не пересохшее горло, я бы разоблачил себя несколькими словами. Но неужели нас травили газом только для этого?! Что же произошло? Я заметался глазами, захрипел громче и попытался встать. Но не тут то было! Всё моё тело и конечности были крепко привязаны к ложу, на котором я приходил в сознание. Первый голос показался озабоченным:
- Может его отвязать? И он успокоится?
- Вряд ли… Лучше пусть так и лежит! - второй человек склонился надо мной, и я узнал в нём судового врача. Его правый глаз украшал огромный синеватый фингал, который был виден даже сквозь тонирующую мазь. Я вспомнил недоумение пиратов по этому поводу и как можно жалобнее заскулил. Пытаясь этим скрыть своё желание засмеяться. Вряд ли мне стало смешно от вида разукрашенного лица лекаря. Видимо наступило облегчение от сознания, что всё-таки я ещё не на том свете. Жизнь продолжалась! Хоть и в неимоверных трудностях и неопределённых перспективах на будущее, но шла по намеченной судьбой линии. А может, мы сами эту линию выбираем? Когда-нибудь и об этом узнаем. Скорей всего, действительно после смерти.
- Ладно, хорошо хоть не буйствует! - лекарь успокаивающе похлопал меня груди. - Сейчас проведём все тесты и отправим его по назначению.
- А стоит ли возиться? - спросил другой человек. Теперь я разглядел и его белый халат, приняв за санитара. - Только время зря потратим. И так, сколько на него сил угрохали!
- Возиться стоит всегда! - судовой врач закатил мне веки, внимательно всмотрелся и задумчиво добавил: - Хотя бы даже для собственного самоусовершенствования…, и успокоения.
И два медика, (даже не знаю, как их обозвать), приступили к своим проклятым тестам. Отношение ко мне было как к подопытной крысе. А может и хуже. Что только со мной не делали! Кололи, щипали, давили, гнули, ломали, шлёпали и даже поливали. А я даже не мог просто по-человечески возмутиться. Вернее мог, но в меру. Так как прекрасно знал, какие реакции должны сопутствовать тому или иному совершаемому надо мной действию. Если честно, то я бы их избил, если бы не был связан. А так приходилось притворяться полностью равнодушным к одним издевательствам, и нервно реагировать на вполне безобидные. К концу 'тестов' моё терпение истощилось полностью, и чуть было и в самом деле не поехал мозгами. Если бы на моём месте был кто попроще, вряд ли бы он выдержал. Всё-таки этот судовой врач, хоть и с подбитым глазом, но явный специалист своего дела. Да и второй - тоже.
И что-то его явно насторожило в результатах тестов. Вернее даже не в результатах, а в самом моём организме. Как я ни старался расслаблять свои мышцы, дабы придать им вид дряблых и немощных, мне это вряд ли удалось. Тот даже высказался на эту тему:
- До того, как дурику отбили мозги, он обладал, видимо недюжинной силой. Если он начнёт ломать всё вокруг и буйствовать, с ним будет трудно справиться.
- Да, брат его говорил об этом и просил сильно не нервировать.
Вот невезуха! И эти двое ещё осмеливаются утверждать, что они меня не сильно нервируют?! Я себе представил, что бы со мной было в другом случае, и внутренне вздрогнул. А лекарь продолжал:
- Во время всего осмотра он только радостно реагировал на напоминания о брате. - (Естественно! Что же мне ещё оставалось делать?!) - И сразу при этом успокаивается. Вот смотри: - он нагнулся ко мне и несколько раз проговорил слово 'брат'. Я тут же обрадовано замычал и принялся шарить глазами вокруг, словно в поисках моего родственника. - Видишь?! Так его всегда можно успокоить и заставить подчиниться. Думаю несложно даже прогуляться с ним за ручку к их месту содержания.
- Да ты что?! - воскликнул второй. - Ещё этого не хватало! Колем ему снотворное, и пусть его волокут ребята. Нашёл время для экспериментов! Да и буннер на него нацепить надо…
Я чуть не заплакал от досады и бессилия. Сколько же надо мной будут издеваться?! Да ещё и буннер какой-то? И тут же постарался себя утешить мыслью, что самое главное: я жив! И очень скоро встречусь с остальными ребятами. И шанс у нас будет обязательно! С этими благими размышлениями я почувствовал лёгкий укол и почти сразу же упал в пелену забытья.
Проснувшись, я сразу же попытался сесть, и мне это удалось без труда. Мало того, мои руки не сковывали наручники, да и вообще никаких цепей не наблюдалось. Я открыл глаза, скатился с кровати и принялся крутиться вокруг своей оси на четвереньках, кидаясь иногда в сторону и мыча от волнения. Но сам тем временем осматривался. Помещение было уже совсем другим, большим и с несколькими кроватями. Неяркая лампочка освещала три двери, и одна из них было приоткрыта. На одной из кроватей уже сидел, видимо только что проснувшийся, Армата. Он тут же вскочил, подошёл ко мне и стал успокаивать:
- Тихо! Тихо! Скоро придет твой брат! Твой брат! Очень скоро! Брат!
Я стал успокаиваться и замолкать. Армата потянул меня за руку к приоткрытой двери, приговаривая на ходу:
- Тебя надо помыть! Брат сказал мыться! - и завёл во вспомогательное помещение. Это оказалась весьма неплохая ванная комната. Мало того, там было ещё две душевых кабинки, несколько умывальников и даже большое зеркало на пол стены. На противоположной стене ещё одна дверь вела, видимо в туалетные помещения. Я мельком взглянул на своё отражение и ужаснулся: вокруг моей шеи виднелось кольцо из широкой полоски стали телесного цвета. Его толщина не превышала одного сантиметра и почти ничего не весила. Скосив глаза на начавшего меня умывать Армату, я заметил точно такое же украшение и у него на шее. Незаметно засунув два пальца под своё кольцо, я напряг все мускулы, пытаясь его разорвать. Но лишь ощутил немалую боль от врезавшегося в мышцы непонятного вещества. Армата заметил мою попытку и стал бормотать:
- Вот и хорошо! Не бойся, не бойся… Сейчас помоемся и пойдём кушать… Брат тебя накормит… Брат придёт и тебя успокоит…
И лишь только мы вернулись в помещение с кроватями, как один за другим, с интервалом в минут пять, стали появляться ребята. Их вталкивали через самую большую дверь без наручников, но каждый был окольцован. Все тут же включались в общий разговор, пытаясь тем самым дать мне как можно больше информации. Первым появился Малыш.
- О! Наш бедняга уже проснулся? Долго же он спал, видно вкололи чего-то чрезмерного. Ты его уже покормил?
- Да нет ещё, только умыл. Его обеденная порция никуда не делась. Если ему аппетит не повредили, то съест за ужином и не заметит. - Армата двинул бровью и спросил с раздражением: - А как тебе твоё кольцо? Не надоело? Меня оно ужасно раздражает. Вот ведь сволочи, ничего нового даже придумать не смогли: те же кольца, что и у преступников во многих системах. Только тоньше и из другого материала. Да и название новое - буннер.
- Да не только это. - Малыш устало вытянулся на своей кровати, задрав ноги на спинку. - Помимо смерти это кольцо может ещё и парализовать на время. Или лишить сознания. Или полностью раскоординировать все движения. Мало того эти ошейники могут передавать информацию об их носителях, на какой угодно компьютер и оператор следя за экраном, может предпринять нужное действие. Просто наблюдая за поведением своего подопечного. А ручной пультик всегда находится в наличии у непосредственного владельца. И когда раб не при нём, хозяин переключает управление на оператора. Легко и просто!
- И откуда ты всё это знаешь? - делано удивился Армата.
- А об этом и не делают никакого секрета. Каждый встречный не прочь поучить уму разуму несчастного раба. И предупреждают, что бы меньше делали попыток к побегу. И, кажется, от всей души. Говорят, что ещё никто не сбегал, пока был рабом. Ну а уж когда свободным становишься, то тогда, пожалуйста, вали, куда глаза глядят. Если конечно не связан обещанием на кого-нибудь работать. А здесь обещаний придерживаются очень строго.
Втолкнутый в помещение Николя бал растрепан и явно не в настроении. Шепелявя и чуть не заикаясь от возмущения, он принялся рассказывать:
