Натан потер виски, борясь с тошнотой.
— Ямайка? Что мне понадобилось на Ямайке?
— Вот и мы спрашиваем о том же, мистер Коули.
— Паспорт? Какой еще паспорт? У меня никогда не было паспорта.
— Позже я вам его покажу. Попытка попасть в нашу страну с поддельным паспортом, мистер Коули, — это нарушение ямайских законов. Но обстоятельства таковы, что у вас есть проблемы похуже.
— Где Рид?
— Извините?
— Рид Болдуин. Тот, кто меня привез. Найдите Рида, он все объяснит.
— С Ридом Болдуином я не знаком.
— А вы его найдите. Он черный, как и вы. Рид может все объяснить. Мы улетели из Роанока вчера часов в семь. Похоже, в самолете мы перебрали. Мы летели в Майами, в Саут-Бич, чтобы работать там над его документальным фильмом. Он про моего брата Джина, понимаете? В общем, здесь какая-то ужасная ошибка. Нам надо быть в Майами…
Фремонт медленно повернулся к своим коллегам. Взгляды, которыми они обменялись, не оставляли сомнения, что они имеют дело с совершенно спятившим болваном.
— Тюрьма? Вы сказали «в тюрьму»?
— Там твоя следующая остановка, дружок.
Натан стиснул зубы, но не сладил с собой: его вырвало. Фремонт ловко подставил ему мусорную корзину и отступил, чтобы не запачкаться. Натана выворачивало несколько минут. Пока он рычал и бранился, трое полицейских то рассматривали потолок, то проверяли, не забрызгал ли он им обувь. Когда этот плачевный эпизод остался позади, Натан встал, поставил на пол корзину, вытер салфеткой рот и отхлебнул воды.
— Прошу вас, объясните, что происходит, — просипел он.
— Вы арестованы, мистер Коули, — сказал Фремонт. — Нарушение правил въезда в страну, ввоз запрещенных препаратов, обладание огнестрельным оружием. С чего вы взяли, что на Ямайку можно заявиться с четырьмя килограммами чистого кокаина и с пистолетом?
У Натана отвисла челюсть. Он широко разинул рот, но не произнес ни слова. Как он ни старался, звуки не складывались в слова. Наконец он сумел еле слышно произнести:
— Что?!
— Не ломайте комедию, мистер Коули. Куда вы направлялись? На один из наших прославленных курортов, чтобы неделю заниматься сексом и употреблять наркотики? Вы привезли их для личного потребления или с намерением продать другим богатым американцам?
— Это все шутка, да? Где Рид? Хватит, повеселились! Ха-ха! А теперь выпустите меня отсюда.
Фремонт снял со своего широкого ремня наручники.
— Повернитесь, сэр. Руки за спину!
— Рид! — заорал вдруг Натан. — Я знаю, это все ты! Хватит издеваться, осел, вели этим клоунам прекратить!
— Повернитесь, сэр, — повторил Фремонт, но Натан не подчинился. Вместо этого он крикнул еще громче:
— Рид! Ты за это ответишь! Ничего себе шуточки! Я слышу, как ты ржешь!
Два других полицейских шагнули к нему и схватили за руки. Натан смекнул, что сопротивляться опасно и бессмысленно. Надев на арестованного наручники, они вывели его из палаты в коридор. Натан крутился, высматривая Рида или кого-нибудь еще, кто мог бы вмешаться и положить конец этому кошмару. Они прошли мимо открытых дверей других маленьких палат, где помещалось по две-три плотно стоящие койки, мимо носилок на колесах с пациентами в коме, мимо сестер, строчивших в историях болезни, и санитаров у телевизора. Все до одного были черными, и Натан окончательно убедился, что он на Ямайке. Спустившись по лестнице вниз и оказавшись в духоте, под палящим солнцем, Натан понял, что он на чужой земле, на недружественной территории.
Такси отвозит Ванессу обратно в аэропорт, откуда она вылетит в девять сорок в Атланту. В шесть пятьдесят вечера она должна приземлиться в Роаноке. После этого она поедет в Редфорд и поселится в мотеле. Несколько дней она проведет без меня.
Я беру такси и еду в центр Монтего-Бей. В отличие от Кингстона, трехсотлетней столицы, Монтего-Бей — молодой курортный город отелей, кондоминиумов и торговых центров, протянувшихся от океанского берега в глубь острова и сомкнувшихся с предместьями. Здесь нет ни главной улицы, ни центральной площади, ни внушительного дворца правосудия. Административные здания рассыпаны по городу, деловая жизнь тоже рассредоточена. Мой водитель находит адвокатскую контору Решфорда Уотли. Расплатившись, я карабкаюсь на второй этаж, где трудятся в маленьких кабинетиках юристы. Мистер Уотли объяснил мне по телефону, что редко работает по субботам, но для меня сделает исключение. В «Желтых страницах» он в порядке рекламы ссылается на свой тридцатилетний опыт во всех уголовных судах. Мы обмениваемся рукопожатиями, и я вижу: он рад, что я тоже черный. Он думает, что я такой же, как остальные, американский турист.
Мы усаживаемся в его скромном кабинете. После короткого обмена шутками я перехожу к делу — если можно так это назвать. Он предлагает отойти от формальностей и обращаться друг к другу по имени. Теперь мы Рид и Решфорд. Я начинаю объяснять, что я — кинодокументалист и в моем нынешнем проекте задействован некий Натан Коули, но довольно быстро я меняю тон. Я говорю Решфорду, что мы с Натаном прибыли на Ямайку развеяться. В самолете он напился и отключился, так что по прилете не обошлось без «скорой помощи». Не уверен, но, кажется, он попытался провезти наркотики и пистолет. Я сумел улизнуть в возникшей суматохе. Решфорд понадобился мне для двух целей: самое главное, он будет представлять меня и оберегать от неприятностей; а во-вторых, позвонит куда надо, подергает за известные ему ниточки, чтобы выяснить, что с Натаном и в чем его обвиняют. Я хочу, чтобы Решфорд посетил его в тюрьме и заверил, что я делаю все ради его освобождения.
Решфорд обещает сделать все необходимое. Мы договариваемся о гонораре, и я расплачиваюсь наличными. Он тут же садится за телефон и звонит знакомым в пограничную службу и в полицию. Может, он просто разыгрывает для меня комедию, но знакомых у него полно. Через час я прошу меня извинить и выхожу на улицу утолить жажду. Вернувшись, я застаю Решфорда за прежним занятием: с трубкой в руках, черкающим в блокноте.
Я читаю в холле журнал под шумным потолочным вентилятором, когда появляется Решфорд. Он садится за секретарский стол, хмурится, качает головой.
— Ваш друг угодил в переплет, — говорит он. — Во-первых, он попытался въехать по поддельному паспорту.
— Да что вы, Реш?! — Я внимательно слушаю.
— Вы знали об этом?
— Конечно, нет, — отвечаю я. Полагаю, Решфорду не доводилось арендовать личный самолет и он не разбирается в правилах.
— Но гораздо хуже другое, — продолжает он. — Он попытался незаконно провезти пистолет и четыре килограмма кокаина.
— Четыре килограмма кокаина! — недоверчиво повторяю я, разыгрывая потрясение.
— Порошок нашли в двух нейлоновых мешочках в его спортивной сумке, там же был маленький пистолет. Что за болван!
Я трясу головой — как можно в такое поверить!
— Он говорил, что хотел купить себе «дурь», когда прилетит сюда, но чтобы притащить с собой такую партию…
— Вы хорошо с ним знакомы? — спрашивает Решфорд.
— Познакомился неделю назад. Не сказать, что мы близкие друзья. Знаю, в США он нарушал законы о наркотиках, но не догадывался, что он такой идиот!
— Как видите, именно такой. Скорее всего следующие двадцать лет он проведет в одной из наших расчудесных тюрем.
— Двадцать?!
— Пять за кокаин, пятнадцать за пистолет.
— С ума сойти! Сделайте что-нибудь, Решфорд!
— Вариантов немного. Я буду пробовать, а вы не мешайте.
— А я? Мне ничего не угрожает? Таможня проверила мои вещи и ни к чему не придралась. Я ведь не сообщник, меня не обвинят заодно с ним?
— Пока вы чисты. Но я бы вам посоветовал как можно быстрее унести отсюда ноги.
— Не могу, пока не увижу Натана. Понимаете, я обязан ему помочь!
— Вы мало что можете сделать, Рид. Кокаин и оружие нашли в его багаже.
Я расхаживаю по тесному помещению, погруженный в раздумья, в ужасной тревоге. Решфорд наблюдает за мной, потом говорит:
