Глава 28
С танками пора было завязывать. Чтобы, учитывая масштабы подпольного оружейного бизнеса, не засорить все имеющиеся речные фарватеры, создав тем ощутимую угрозу отечественному судоходству. Танки исчерпали себя. Пора было переходить на другие типы вооружений.
На те, которые были более всего интересны. Ради которых и был затеян весь этот, с покупками бронетехники и утоплением бронетехники, сыр-бор. Пора было завершать подготовительный этап операции и переходить непосредственно к делу…
Главный оружейник его высочества Всемилостивейшего шейха, наследного принца Больших и Малых Песков, двух Озер и девяти нефтяных скважин Иван Васильевич Иванов прибыл по известному ему адресу. Где и представился с соблюдением всех уже известных ему и предваряющих встречу ритуалов.
— Я по поводу закупа…
— Какого закупа, мил человек? Не знаем мы ни о каком закупе. Вы, наверное, адресом ошиблись…
— Может, и ошибся. Но тем не менее передайте, что я буду ждать в гостинице «Центральная» в 17-м номере. Что я от Степана Михайловича Прибутько и что меня интересует сложный металлопрокат.
Степан Михайлович, упомянутый в контексте со сложным металлопрокатом, должен был обозначать, что перепутавший адрес визитер человек не случайный. И что работал именно со Степаном Михайловичем, которого и требует по срочному делу.
Продавец, обозначенный в обращении как Степан Михайлович, объявился на следующий вечер. Это был уже хорошо знакомый продавец, который и должен работать с постоянным покупателем. Приятельские отношения облегчают взаимопонимание и упрощают договор сторон. По крайней мере, так утверждал Хозяин, настаивающий на подобного рода неформальном исполнении продавцами своих обязанностей.
— Очень рад вас видеть, — приветствовал своего недавнего покупателя «Степан Михайлович». — У вас какие-то рекламации?
— Нет. Никаких рекламаций. Все в полном порядке.
— Шейх доволен?
— Совершенно. Товар ему очень понравился, и он рассчитывает на продолжение сотрудничества.
— Я понял. Вы по поводу остальных наименований заказа.
— Нет. Я не по поводу прежнего заказа. И на этот раз даже не от шейха. А от одного расположенного в том же регионе государства.
— И что требуется данному государству?
— Оружие. Как и всем прочим — оружие.
— Что конкретно? Легкое стрелковое? Боевые машины пехоты? Танки? Зенитные комплексы?
— Нет, не танки и не комплексы. Им требуется тяжелое вооружение. Самое тяжелое вооружение. Из всех ныне существующих…
— Что вы подразумеваете под «самым тяжелым вооружением»?
— Я подразумеваю… я подразумеваю атомное вооружение.
Слово было произнесено. И было услышано. Продавец отрицательно покачал головой.
— Мы не занимаемся подобного рода вооружением.
— Почему?
— Не занимаемся, и все.
— Но почему? Почему занимаетесь танками и не занимаетесь тем, что стоит дороже танков?
— Ну, скажем так, в силу различных, не зависящих от нас обстоятельств.
— Но мой покупатель готов платить. Готов платить очень большие деньги. Гораздо большие, чем предыдущий, чьи интересы я представлял в прошлой сделке.
— Нет. Этого товара у нас нет.
— Но мы можем обсудить принципиальные возможности проведения данной сделки.
— Нет.
— Хорошо, тогда давайте договоримся следующим образом: вы не будете говорить «нет». Сейчас не будет Вы передадите мое предложение вашим хозяевам. Или хозяевам ваших хозяев. Дословно передадите. Вы скажете им, что одно ближневосточное государство готово приобрести партию атомного оружия, в том числе снятых с вооружения образцов. И не пожалеет для этого никаких средств. Даже очень больших средств. Что эта сделка, если она состоится, не будет затрагивать интересы безопасности России и союзных ей стран. И данное государство, в случае, если осуществление данной сделки повлечет за собой какие-либо негативные последствия для продавцов, готово предоставь им политическое убежище, охрану и обеспечение всем необходимым для жизни. До конца жизни.
— Хорошо. Я передам ваши слова. Дословно передам.
— Я буду ждать вашего ответа здесь. Пять дней. Или столько, сколько потребуется.
Наживка была заброшена. Самая главная наживка. Теперь оставалось только ждать. Поклевки ждать. Или ее равного неудаче отсутствия…
Глава 29
— Они вцепились в меня. Они вцепились в мертвой хваткой, — сказал Митрофан Семенович.
— Ты уверен?
— Уверен. Микрофоны, слежка. Причем очень хорошие микрофоны. И очень квалифицированная слежка. Вчера добавили еще двух человек. Мне становится все труднее уходить от них. Еще день или два, и они раскроют вторую квартиру. И перекроют мне последнюю возможность бесконтактного выхода.
— Все так серьезно?
— Я думаю, даже еще серьезней.
— Кто они?
— Охрана Президента. Больше некому. Они пошли за мной после встречи с ним.
— Зачем ты им?
— Я — ни за чем. Им нужна Контора. Вернее, организация, с представителем которой имел встречу Президент.
— Вы считаете, они узнали о Конторе?
— Вряд ли. Но они узнали о встрече. И пытаются узнать все остальное.
— Что вы предлагаете?
— Я ничего не предлагаю. Я предупреждаю о потенциальной опасности. О том, что не могу продолжать исполнение своих обязанностей в прежнем объеме.
— Хорошо. Мы подумаем о возможности перепоручения ваших функций кому-нибудь другому.
«Перепоручение функций» звучало очень неприятно. Потому что человека, освобожденного от прежних обязанностей, нужно было трудоустраивать в какое-то другое место, которых в Конторе не было.
В нормальных организациях в подобных не столь уж редких случаях работников попросту сокращают. Выплачивая трехмесячную денежную компенсацию и предлагая позаботиться о своей дальнейшей судьбе и своей новой работе самому.
Контора к числу нормальных организаций не принадлежала. Контора была ненормальной организацией, которую было впору в институт Кащенко укладывать. В отделение для больных, страдающих манией преследования. В качестве преследователя.
Контора не имела возможности сокращать своих работников. И позволять им искать новую работу. Потому что в первую очередь должна была сохранять тайну своего существования. Чего бы это ни стоило, сохранять. Даже ценой увольняемого работника. О чем эти работники были прекрасно осведомлены.
— Мы подыщем вам какие-нибудь другие обязанности, — сказал вызванный на встречу Куратор.
«Другие обязанности» — тоже было крайне неприятной формулировкой. Раньше, лет двадцать назад, когда нравы в данном известном, вернее, никому не известном ведомстве были более жесткие, «другие обязанности» могли обозначать только одно — скоропостижно произошедший несчастный случай. Или чуть более милосердное — ссылку куда-нибудь на остров Врангеля в качестве невыездного на материк в течении последующих лет десяти гидрометеоролога.
Нынче, когда нравы в связи с общим развалом государства и работающих на него спецслужб смягчились, — отсыл Резидентом в какой-нибудь очень далекий и очень второстепенный регион. Или консервация до востребования. До момента, когда ты вдруг снова понадобишься. А может, и не понадобишься уже никогда. Но тем не менее до самого конца жизни себе принадлежать не сможешь. И рассказать о своей прошлой работе или даже намекнуть на нее тоже не сможешь. Если не хочешь скончаться от закономерно-случайных бытовых травм. К примеру, до смерти отравившись бытовым газом пропаном, который ради такого случая специально подведут к твоему негазифицирванному дому.
— Что мне делать дальше?
— Ничего. Ждать соответствующих распоряжений;
И Куратор пошел к себе. А Митрофан Семенович себе. В свою квартиру. Где отсутствующий Митроф Семенович уже тридцать пять минут разговаривал своей кошкой. И с отсутствующим самим собой.
Митрофан Семенович прополз в свою ванную, тем в свою комнату и, отключив магнитофон, продожил монолог вживую.
