Иначе как было Брежневу удержать разболтанные предыдущим Генеральным секретарем окраины? И как, минуя десятки других потенциально возможных заговоров, столько лет находиться у власти?
Как объяснить десятки последующих несуразностей, имевших место в более поздней истории?
Как объяснить вот эти добровольные отставки?
Вот эти скоропостижные кончины тех, кто не захотел уходить в отставку?
Вот эти спокойные уходы на пенсию министров-силовиков, которые, пожелай того, могли уйти гораздо громче?
И вот эту информацию, которую разрешенными законом методами добыть было бы невозможно?
Нет, не так все просто. И не так однозначно. Хорошо задуманные и надежно работающие механизмы новыми хозяевами не выбрасываются. Особенно силовые механизмы. Реставрируются — да. Переподчиняются — тоже да. Перегруппировываются — опять да. Но не выбрасываются!
Тихие, незаметные, вездесущие помощники нужны всем. Именно потому, что они самые действенные. И самые ценные. Именно они осуществляют то, что всем прочим силам — не по силам!
Так, может, та организация не была расформирована Брежневым? А напротив, была усилена? И вновь обрела свой, раскрытый во времена Хрущева статус секретности? И дожила до перестроечных и постперестроечных времен. Хоть и в усеченном, почти не работающем объеме, но дожила?
Что, если предположить такое?
И тогда становится понятным, кто приходил к Президенту.
И почему при его визите замолчали электронные приборы.
И отчего все работники президентской службы безопасности оказались бессильны в игре против одного-единственного безработного гражданина Сидорчука.
И почему Президент молчит о встрече с безработным Сидорчуком.
И его высочайшая квалификация.
Все становится понятным, если предположить, что в стране, кроме общеизвестных, постоянно муссируемых в прессе, существует еще одна, подчиненная лично Президенту служба, предназначенная для выполнения особо конфиденциальных поручений. Служба, о которой не знает даже главный телохранитель Президента.
Если предположить такое, то тогда все встает на свои места. И в дальней, и в ближней истории, и в сегодняшнем дне.
Начальник президентской охраны нашел то, что искал! Вернее сказать, он посчитал, что нашел то, что искал. Он нашел противника, о котором раньше не знал. И, значит, он нашел самого серьезного своего противника!
Глава 36
— Товар есть, — сказал очередной Степан Михайлович.
Все они в этом городе были Степанами Михайловичами. Или приходили от Степана Михайловича. Или посылали к Степану Михайловичу.
— Когда я смогу его получить?
— Получить вы его сможете не скоро. Вы же не грабли покупаете, чтобы прийти в магазин, заплатить в кассу деньги и унести с собой облюбованную вещь.
— Я бы пошел в магазин, но не знаю таких магазинов.
— Значит, вы должны запастись терпением.
— Терпения мне хватит. Был бы результат. А не одни только пустые заверения.
— У вас есть претензии по прежней нашей сделке?
— По прежней — нет. По прежней у меня нет к вам никаких претензий. Но есть по этой. С недавних пор есть. Я встречаюсь уже с четвертым человеком. При этом все очень подробно расспрашивают меня о моем заказе, заверяют в своем совершеннейшем ко мне почтении, очень убедительно обещают помочь, и все просят подождать какое-то количество времени. В отличие от первой сделки, где все было очень конкретно, просто и понятно, здесь все сложно, многозначительно и очень абстрактно.
— Если вы хотите конкретики, вы можете заказать у нас тот же товар, что брали раньше.
— Но мне не нужен прежний товар. Мне нужен совсем другой товар. Для другого покупателя.
— А если разговор идет о другом товаре, о том товаре, который вас интересует, вам придется принять новый стиль работы. При работе с этим товаром конкретики быть не может. Потому что у нас нет его в наличии. Мы не храним подобный товар штабелями на складах. Нам нужно его искать, нужно договариваться, нужно вывозить, нужно страховать сделку. Все это требует определенных усилий и времени.
— Я понимаю. Но…
— Вы просили выяснить принципиальную возможность приобретения интересующих вас изделий? Мы навели соответствующие справки. И говорим вам, что данные изделия есть. Что изделия можно купить. Но чтобы купить, надо подождать.
— Сколько подождать?
— Столько, сколько надо будет. Более точно срок сделки я вам указать не могу. Он зависит не от одних только нас.
— Но о каких пределах может идти речь? О днях, неделях, месяцах?
— О днях, неделях или месяцах…
— А если вы просто кормите меня обещаниями?
— Мы не кормим вас обещаниями. Работа ведется. И, должен напомнить, в данный подготовительный период вы не несете никаких финансовых потерь. Все они проводятся за счет продавца. То есть за счет нас.
— Все это верно. Но в моем лице покупатель теряет время, которое тоже стоит денег.
— Покупатель может не терять время. И продолжать поиск вне зависимости от результата, который обещаем ему мы. Мы не претендуем на монополизм по данному виду товара. То, что вы находитесь здесь, а не где-нибудь еще, ваше личное решение, за которое мы не можем нести ответственности.
Ну никак не ухватишь их! Ни с одной стороны! Как втугую накачанный мяч. Что ни скажешь, на всё у них готов ответ. Причем такой, который невозможно опровергнуть или подвергнуть сомнению. Хитрый продавец! Потому что опытный.
Уж лучше бы они аванс взяли. Тогда, ссылаясь на потерю денег, можно было бы давить на продавцов более активно. Можно было бы требовать посвятить в детали сделки. А так приходится только брюзжать. И надеяться на лучшее.
Похоже, надо менять тактику. Похоже, надо сдаваться. И уже не изображать уверенного в своих сила бизнесмена. А превратиться в обыкновенного, озабоченного своими процентами посредника, который до смерти боится упустить свой шанс. И тем дать понять, что шанс действительно может быть утрачен. Ими в том числе…
— Допустим. Допустим, я действительно нахожу здесь по своей инициативе. Но сути это не меняе Я пообещал покупателю товар. Товара нет. Есть пepедаваемые ему мной обещания. Каждый день передававмые. И уже всем надоевшие. Обещания не делают торговлю. Обещания разрушают торговлю. Разрушают веру партнеров друг в друга. Очень скоро покупатель может потерять интерес к продавцу. И, рикошетом, ко мне. И я ничего уже не смогу сделать. Мы проиграем. И вы. И я. Мы оба проиграем…
Степан Михайлович задумался. Степан Михайлович вдруг впервые допустил мысль, что покупатель может уйти. Может сорваться с крючка. Очень выгодный покупатель. И тогда спросят в том числе и с него. Со Степана Михайловича.
— Что вы предлагаете?
— Я не знаю, что предлагать, — честно сказал посредник, — я только знаю, что если в ближайшее время не подтвердить возможность приобретения товара, то покупатель уйдет.
— Как можно подтвердить наличие и возможность приобретения товара?
— Не знаю. Но как-то надо. Я серьезно говорю, что надо. Ну, без балды говорю. Ну, век воли не видать. Нельзя тянуть дальше. Иначе полный…
Степан Михайлович еще раз взглянул на полинявшего лицом посредника и взялся за радиотелефон.
— Покупатель требует гарантий, — сказал он. — Нет. На этот раз серьезно. Я думаю, очень серьезно… Нет, этого, по всей видимости, будет недостаточно. Нет. Нет. — Пауза. — Хорошо. Я понял…
Степан Михайлович убрал телефон.
— Я думаю, мы сможем дать вам определенные гарантии.
— Показать товар? — с надеждой спросил посредник.
— Нет. Товар показать мы вам не сможем. Но мы можем подтвердить свои возможности по-другому. Мы сможем доказать, что имеем доступ в места хранения изделий. Этого будет довольно?
Получить подтверждение проникновения преступников в атомные арсеналы было бы больше чем достаточно. Это было бы почти победой. Но каким образом можно было получить это подтверждение? Если не подержаться за уворованную ими оттуда бомбу?
