— Хорошо, — мужчина в черном костюме встал, — Я могу идти?
— Да, конечно. Завтра в девять к координатору.
— ОК. — костюм закрыл папку и сунул её под мышку, — До свидания.
— До завтра! — толстяк пожал мужчине руку, и отвернулся к боксу, давая понять, что аудиенция окончена.
Обратный путь был проще в том плане, что никакая дезинфекция не требовалась. Но вот коды надо было вводить на выход так же, как и на вход.
Миновав все коридоры и двери, мужчина в черном костюме вышел на воздух, вынул из кармана пачку «Севера», закурил. После пары глубоких затяжек открыл багажник «Победы» и швырнул туда папку. Её коричневый цвет, совершенно не гармонировавший со стилем мужчины в костюме, оскорблял его эстетические чувства. А шестьдесят тысяч были сущей мелочью, в сравнении с тремя миллионами в неприметном толстом черном чемоданчике, мирно лежащем в багажнике.
Отчет завтра в девять? Ну да, конечно. Завтра в девять он уже будет там, где море, пальмы, бананы и горячие южные женщины. Точнее даже не он. Будет респектабельный сеньор откуда-то из Северной Европы, решивший, что средиземноморский климат и кухня как нельзя лучше подходят для постоянного проживания.
Мужчина щелчком отбросил окурок на проезжую часть, захлопнул крышку багажника, сел в «Победу» и аккуратно отъехал от тротуара.
Полк завершал формирование огненного кольца вокруг Орла. В реальности кольцо, конечно, больше напоминало овал, или веретено, но, вне зависимости от формы, свою функцию выполняло исправно, блокируя все возможные выходы из зараженного города.
Шесть судов с востока и шесть судов с запада шли навстречу друг другу, чтобы замкнуть кольцо в районе Московского шоссе — трассы, ведущей на север, на Москву. Внизу, под толстыми телами дирижаблей тянулась непреодолимая ни для кого огненная полоса, шириной в пятьдесят метров.
На экраны перед командирским креслом транслировались картинки с носовых и кормовых камер. Собственно, кормовая камера показывала широкую огненную дорогу, остававшуюся за ними. А в поле зрения носовой показалась трасса — последняя, еще не перекрытая.
По шести полосам на север мчались легковушки, промелькнула пара грузовиков, и, чуть медленнее, тяжелый, похоже, набитый под завязку желтый автобус. Повезло вам, кто бы там ни был, на пару минут позже, и все, попали бы под раздачу.
— «Константин Рокоссовский» докладывает, точка встречи в пределах прямой видимости, — доложил офицер связи.
Воронцов кивнул. Всё по плану.
— Товарищ старший лейтенант, установите связь с генштабом, приоритет и секретность максимальные.
— Так точно, — старлей рысью помчался выполнять приказ.
Из генштаба так никаких указаний не поступало, и Воронцов решил сам выйти на связь, хотя понимал и мизерность шансов, и риск для карьеры.
Спустя несколько минут его полк соединился над точкой сбора. То, что совсем недавно назад было автострадой, сейчас превратилось в пылающий ад. По обеим сторонам огненной полосы плавился асфальт, занимались деревья, автомобили и люди, на свою беду оказавшиеся в опасной близости к кольцу.
Воронцов отвернулся от экранов, и прошел в отдельную, звукоизолированную рубку, предназначенную для секретной связи.
— Полковник Воронцов на проводе, товарищ главнокомандующий, — сказал он своему собеседнику на том конце. — Формирование изолирующего кольца завершено. Есть ли какие-то коррективы к полученному приказу?
— Нет. Корректив нет, — ответил ему тихий голос, — Выполняйте приказ.
— Так точно.
— Держитесь там, товарищи, — неожиданно добавил тихий голос.
Вот что значит штатский на высшей государственной должности. Нормальный командир не позволил бы себе выказывать слабость перед подчиненными, тем более в таких условиях.
Воронцов вышел из рубки связи. Ожидавший его старлей-связист вытянулся по струнке.
— Товарищ старший лейтенант, приказ командирам судов — вскрыть конверты. Передавайте.
— Так точно, — лейтенант сорвался с места.
Вот теперь всё.
— Приготовиться к перестроению! — скомандовал Воронцов. — Порядок — клин. Флагман на острие. Направление — восток, далее вдоль периметра.
На мостике стало чуть оживленнее. Приказ разнесся по кораблю, по всем судам полка, означая, что боевая задача еще не выполнена, а наоборот, самая работа только начинается.
В темном небе двенадцать судов начали строиться журавлиным клином за «Александром Суворовым» по сто раз отработанному и теоретически, и на практике порядку.
— Средний вперед, — скомандовал Воронцов. — Начать бомбардировку.
Клин шириной в километр двинулся вдоль внутренней границы периметра, сбрасывая заряженные Напалмом-LT бомбы на умирающие, бьющиеся в панике и агонии окраины города.
На экранах показалось изображение первой высотки, попавшее в зону видимости носовой камеры. Воронцов сверился с детальной картой города. Высотка Сталепрокатного завода. Одна из самых больших в Орле. Высоты хватает, сверху накроет, но для разрушения потребуются не только «зажигалки» но и «бункер бастеры». Впрочем, тут уже оружейники сами разберутся, не хватало ему еще вдаваться в эти детали.
Бомбы падали на город, оставляя за собой широкую полосу огня. Взрывные волны несли разрушение всему в радиусе пятидесяти метров, и в чуть большем радиусе волна раскаленного воздуха выжигала все, что могло гореть. А за ней шли волны от бомб, сбрасываемых следующим дирижаблем, не оставляя шансов ни живым, ни мертвым.
Западная сторона Сталепрокатной высотки занялась огнем. Башня причального шпиля с неизвестно как оказавшимися на ней людьми накренилась, и стала медленно заваливаться в сторону падающих бомб, на уже горящую, разрушающуюся часть здания. Крошечные фигурки людей срывались со шпиля вниз, и вспыхивали, не успевая долететь до жадных языков пламени.
Боковым зрением Воронцов заметил ломающийся строй на прозрачной пластиковой панели. Это третий, «Климент Ворошилов». Полковник вытянул микрофон из подлокотника сиденья, надел наушник, нажал несколько кнопок.
— «Ворошилов», это «Суворов». Что там у тебя?
В наушнике раздался треск, потом искаженный помехами голос:
— Слышу тебя «Суворов». Предлагаю игнорировать полученный приказ.
Полковник дернулся. Не ожидал он такого от капитанов своих судов.
— «Ворошилов», с вами говорит командир полка, полковник Воронцов. Кто на связи?
— Второй помощник капитана, лейтенант Кошкин.
Теперь понятно, с секондами и остальными Воронцов, в лучшем случае, был знаком поверхностно. Но вот как капитан «Ворошилова» со старпомом проморгали этого пацифиста?
— Где капитан?
— Товарищ полковник, капитан и старший помощник под арестом. Мы отказываемся уничтожать мирных граждан. Мы предлагаем вам игнорировать полученный приказ и присоединиться к нам.
— Лейтенант, вы понимаете, что это бунт, и вы понимаете, какое наказание вам грозит. Предлагаю немедленно освободить капитана и старшего помощника, и сдаться. В этом случае я гарантирую вам максимально смягченное наказание, с учетом особенностей полученного приказа. Лично буду вас защищать перед трибуналом.
— Нет, товарищ полковник. Я не пойду на сделку с совестью.
— Лейтенант, опомнись, твои «мирные граждане» представляют собой самую страшную биологическую опасность из всех, которые были вообще на планете. Мы ликвидируем очаг заражения, а не принуждаем к миру мятежные республики.
Вот это он зря, наверное, сказал. Участие воздушного флота в операциях по наведению конституционного порядка в нескольких окраинных республиках РСФ, внезапно решивших отделиться, было столь же позорным, сколь и эффективным. После уничтожения нескольких крупных городов со всеми руководителями, администрациями, мирными и не очень жителями, сопротивляться, в общем-то, было уже некому. Оставалось лишь отрапортовать об успешном подавлении бунтов, и заселить территории лояльным к власти населением.
— Товарищ полковник, нам отступать-то уже некуда.
