Фтор

других галактик.

Сверхозноб являлся на самом деле видоизменением обычного озноба. Он мог возникнуть только после появления озноба в Хтоне в §я426, ибо внегалактические существа преуспели в технологии излучения гораздо больше, чем Хтон. Ключ к усилению озноба до неодолимо смертельной мощи находился в самой волне озноба, и Хтон не мог выявить его тайну. Он активизировал все свои основные конуры и ждал новой волны озноба.

Но каким-то образом силы Жизни, предупрежденные, вероятно, Вениамином, прониклись этой угрозой и предприняли вторжение в пещеры еще до того, как подошла волна озноба. Они застали Хтона врасплох: никогда еще органические формы жизни не спускались добровольно в пещеры. Лишенные самого сильного оружия захватчики воспользовались ручным вооружением и послали ударные войска, стойкие к опасностям Хтона. Таковой была армия миньонеток, воспринимающих миксу как величайшее наслаждение. Началась беспощадная и изощренная кампания, в которой наступавшие поставили себе задачу сокрушить человеческую составляющую обороны Хтона.

«Досада!» — воскликнул Арло, понимая теперь, насколько она преуспела.

Звук этого имени привел его в смятение.

«Что происходит?» — спросил он, желая вернуться.

«Столкновение между миньонами Хтона и Жизни», — умственно объяснил Хтон.

Арло тотчас же понял намек.

«Бедокур и Досада? Она, должно быть, настроилась на меня, когда я думал о ней, и пришла…» — Ибо он по-прежнему любил свою миньонетку и желал ее больше всех на свете. Если бы она вернулась к нему…

«То, что она предлагает — не для тебя», — предупредил Хтон.

«Я решу это сам!» — и Арло вновь оказался в своем теле. С великим усилием он раскрыл глаза.

Бедокур и Досада дрались — в буквальном смысле слова, физически. В руке Бедокур держал скальпель, нацелив его прямо на девушку, но сумасшедший доктор не нападал. Досада, казалось, не обращала внимания на лезвие, однако, осторожно подкрадываясь к Бедокуру, она ни разу не раскрылась.

Вдруг Досада сделала обманное движение вправо, резко крутанулась влево, левой рукой ухватила кисть со скальпелем, а правой заломила правое плечо Бедокура. Продолжая вращение, она согнула колени и подставила под Бедокура свое плечо.

Арло узнал прием. Это был один из бросков, которым владел его отец — дзюдо космогардов, чьи приемы были заимствованы из древних боевых искусств Земли. Наверняка где-то имелся том, подобный ДЗЛ, только не Древнеземлянской литературы, а ДЗЕ: древнеземлянских единоборств. Если эта книга так же богата, как ДЗЛ, это воистину опустошающий текст!

Арло уже видел, как Бедокур, задрав ноги, перелетает через ее плечо и падает лицом на каменный пол. Головоломное приземление! Но предчувствия обманули Арло — Бедокур на прием не попался. Вместо этого он дернулся влево, сделал шаг вперед, его правый локоть проскочил у Досады над головой, и она осталась ни с чем.

Досада тут же вновь напала на него, и Бедокур повернулся к ней лицом — скальпель наготове. Ее бросок был замечательный, но, кажется, он его ожидал и легко отразил. Вероятно, Хтон читал замыслы Досады и управлял ответными действиями доктора. Нет-нет, Хтон не мог проникнуть в ум миньонетке! Бедокур же, хотя и говорил вполне разумно, действовал, в основном, под управлением Хтона. Несомненно Досада была прекрасно подготовлена к единоборству и при первой встрече с Арло пропустила его удар лишь для того, чтобы вселить в него вину и раскаяние, которые так его подломили. Но теперь ее противником был не обычный человек — Бедокур под управлением Хтона мог делать то, что человеку не под силу.

Но Бедокур, хотя и управляемый, похоже, не старался ее убить. Арло сообразил, что суть не в Досаде, а в нем, Арло: в договоре, который он заключил с Хтоном. Ни одного нападения на миньонетку. Бедокур лишь уклонялся от ее ударов. Досада — лишь нападала.

Почему? Ведь она по обычаю миньонеток ушла к своему отцу Атону. Или, во всяком случае, неизбежно уйдет. Почему она вернулась к Арло, как бы ни тосковал он по ней? Конечно, не для того, чтобы его убить: его хвея по-прежнему сияла в ее волосах голубым светом. Неужели она отреклась от неодолимого зова предков и возвратилась к своему брату? Или ее отверг Атон? Какая, впрочем, разница, если она все равно вернулась!

Досада шагнула в сторону Арло. Бедокур предупредительно загородил дорогу скальпелем. Это была ошибка. Она ударила ногой по его руке, затем схватила запястье, крутанула и с силой оттолкнула Бедокура от себя. Он отступил назад, устояв на ногах, но она швырнула его в стену пещеры, оглушив прежде, чем Хтон успел подсказать защитное действие. Из-за того, что Досада среагировала на удар Бедокура, вместо того чтобы продолжить задуманное нападение, Хтон не успел предугадать ее шаги. Рефлексы у нее были, как у саламандры: опасный соперник, особенно когда лишен рассудка.

Досада ударила Бедокура по руке, и тот выронил скальпель. Затем сжала ладонью его шею, перекрыв приток крови к мозгу. Даже Хтон не смог сразу его оживить, а лишь секунды и были ей нужны, чтобы прорваться к Арло.

— Арло, любимый… Я знаю, ты меня слышишь, — проговорила она.

Ее телепатия конечно же сообщила Досаде, что он в сознании. Арло не двигался. Он видел ее, но решил, что нецелесообразно давать ей об этом знать. Она дралась, чтобы пробиться к нему: какие у нее намерения?

— Я много думала, — сказала Досада, опускаясь рядом на колени, так что ее груди оказались над ним. — Тебе известно, что моя мать, твоя бабушка Злоба, мертва. Мне суждено занять ее место, так заведено на Миньоне. Это не значит, что я не люблю тебя — просто я не могу противиться своей природе. Арло, клянусь, я не знала, что мой отец жив…

Арло ждал. Отвечать ему не, хотелось. Она лишь подтвердила то, о чем уже предупреждал Хтон. Ничего нового.

— Я пришла погубить тебя, ты это знаешь. Но мне не сказали, что ты сын моего отца. Я думала, ты — совершенно посторонний человек, пока ты не заговорил о Злобе. И даже тогда, встретившись с Атоном, я не поняла, что он — тот самый Атон Пятый, которого я считала мертвым. Быть может, не хотела этого понять. Я видела в тебе брата, не замечая очевидности, вероятно, потому что твоя мать Кокена не была миньонеткой. Пока Бедокур не обрушил на меня истину. На Миньоне нет братьев и сестер, наши головы плохо в этом разбираются. Поэтому я ошиблась и дала тебе обещание, которое не смогла сдержать: в этом моя вина.

Арло прекрасно мог это понять. Согласно закону, Атон умер, когда его послали в Хтон, а миньонетка рожает от одного мужчины лишь одного ребенка. Связь Атона с двумя миньонетками и человеческой женщиной воспринималась на Миньоне как из ряда вон выходящая. Те, кто вырос на Миньоне, оказывали подобным мыслям сильнейшее сопротивление. Нелегко начать думать о мертвом по закону человеке как о живом, если каким-то особым образом не разрешить это противоречие.

У Досады лицо было в слезах, свидетельствовавших, что она страдает точно так же, как страдала бы на ее месте обычная девушка. Досада не воспринимала его чувств, которые в этот момент замерли. Она переживала свои собственные чувства, и это делало ей честь.

— Арло, я знаю, что причиняю тебе боль, и, какая бы я ни была, я ни за что не стала бы делать этого, ведь мы были с тобой помолвлены…

«Были…»

— Но мы забыли, что причиняем боль еще одному человеку. Я никому не хочу причинять боль. У миньонеток такие же чувства, как у тебя, — ты на четверть миньон и знаешь, что это правда, — но телепатия переворачивает их. Мы забыли твою мать Кокену, а у нее никого не осталось, и она даже не может покинуть свою пещеру. Надо принять ее во внимание: несправедливо забрать у нее Атона и никого не оставить. Она не миньонетка.

Выходит, у Досады есть человеческая совесть? Неужели она отказалась от наследия Миньона? Она права в отношении Кокены: раковина не заслуживает такого обращения!

— Я нашла компромисс, — сказала Досада, — и хочу, чтобы ты знал. Нет нужды в чьих-то