— Будет исполнено! — с достоинством ответил дворецкий. — Как обычно, на семь часов?
— Пожалуй.
Данилов вновь повернулся к гусарам.
— Кстати, о дуэлях, господа!
В воздухе вновь запахло грозой. Все замерли, подарив внимание князю.
— Я слышал, что вы, Денис Васильевич, неплохо сочиняете стихи. Почему бы за ужином нам не скрестить наши рифмы. Против такой дуэли не будет возражать и сам император.
Отчетливый вздох облегчения пролетел над беседкой.
— Ну знаете, князь! — произнес Ружецкий. — Вы сами говорили, что дуэль имеет смысл, если шансы есть у обоих противников.
— А я от своих слов не отказываюсь. Смею вас уверить, ваше высокоблагородие, мои стихи всегда очень нравились постояльцам нашей конюшни.
Одобрительный смех гусар говорил, что князь им начал нравиться. А Николай уже подошел к своим — корнету и драгуну, которые так и не слезли с лошадей, флегматично наблюдая за происходящим.
— Дорогу назад найдете?
— Разумеется, — уверенно ответил Белов, — мы же драгуны, а не какие-нибудь…
Заметив, что встретивший их поручик напряженно ждет, что будет сказано дальше, продолжил после короткой заминки.
— … артиллеристы!
— Тогда ведите сюда взвод!
Князь снова вернулся к беседке.
— Господин майор, — сказал он Ружецкому, — не будете ли так любезны ужать ваших гусар? Не могли бы вы освободить одну из изб, сейчас сюда прибудет взвод.
— Конечно, ваше сиятельство, — беспрекословно отозвался Ружецкий. Уже хорошо.
Николай подошел к Давыдову и негромко, чтобы никто не слышал, произнес:
— Вы письмо все-таки прочитайте, Денис Васильевич! А через полчаса я жду вас в кабинете моего отца. Порфирич покажет, если не знаете.
И не дожидаясь ответа, пошел к дому. Не оборачиваясь. У гусар не должно оставаться сомнений, кто хозяин. И не только в доме.
— Знакомьтесь, князь, майор Азаров Андрей Сергеевич. Кстати, за Аустерлиц награжден!
В голосе Давыдова сквозил легкий налет сарказма, подчеркивающий, что утренний разговор он не забыл. Ну ничего, пусть попереживает немного. Главное, чтобы глупостей не наделал.
— Очень приятно! А где вы были во время сражения?
Высокий светловолосый Азаров, одетый в форму французского кирасира, не очень-то похож на француза.
— На Праценских высотах. Я служу в Кавалергардском полку. И тогда тоже служил.
— Атака Депрерадовича?
— Да. Эскадрон полковника Репнина.
Николай немного помолчал, подбирая слова, чтобы не получилось фальшиво.
— Я хоть и был далеко, у Буксгевдена, но про сражение знаю почти все. Уверен, что если бы не ваш полк, битва могла закончиться к полудню.
— Это приятно слышать, ваше сиятельство, но вы меня в конфуз вгоняете.
— Хорошо, не буду. А как сюда попали?
— Самым глупейшим образом. Под Гжатском угодил под ливень, плаща с собой не оказалось. Простудился, горячка. Меня отвезли на хутор. А когда выздоровел, туда зашел Денис Васильевич со своими гусарами. С тех пор я при нем и состою.
— А сейчас почему в таком виде? — произнес князь, имея в виду мундир Азарова, который, если приглядеться, был ему маловат.
— Ездил в город посмотреть, что там у французов.
— Есть у нас идея захватить Дорогобуж на день-два, чтобы дорогу заткнуть. А Андрей Сергеевич французский знает, словно в Париже родился, — сказал Давыдов.
— Откуда? Гувернеры хорошие?
— Скорее два плена помогли.
— Хорошо. Теперь у вас все на месте, Денис Васильевич?
— Еще нет. Отряд поручика Граневского. Затемно ушел на северную дорогу, что к деревням ведет. Там частенько фуражиры шастают. Но к вечеру в любом случае должен вернуться.
— Вот и славно, давайте подождем. Благодарю, что с пониманием отнеслись к моей просьбе.
Давыдов чуть улыбнулся, однако подумал совсем другое. В письме Кутузова написано: «прошу любую просьбу подполковника Данилова исполнять как мою». Глупости все это, а не просьбы. Удвоить посты на дороге — еще куда ни шло! Но зарядить все оружие: ружья, штуцеры, пистолеты! Зачем? На нас что, французский полк наступает? Или выставить усиленные посты со стороны леса? Да французы нашего леса боятся больше, чем черт ладана!
Все это Давыдов довольно эмоционально высказал в кабинете, но князь остался спокоен.
— Поверьте, фельдмаршал предвидел вашу реакцию и, тем не менее, просил беспрекословно выполнять мои распоряжения.
— Так что же такое происходит? Вы можете объяснить?
— Я тоже выполняю приказ. Кутузов велел ничего не объяснять. Никому! Вы настаиваете, чтобы я нарушил приказ главнокомандующего?
Давыдов замолчал, но воздух буквально запах обидой, излучаемой гусаром.
— Это продлится не очень долго, я надеюсь, Денис Васильевич. Поверьте, меня самого тяготит ситуация.
После разговора с Азаровым, Николай вернулся в кабинет, где уселся в любимое кресло отца. Это кресло-качалка помнится ему с детства. Еще маленьким он любил забираться на колени к отцу и, положив голову на грудь, раскачиваться вместе с ним. Сейчас же подполковник размышлял.
Что ему известно о французских лазутчиках? Во-первых, конечно, это удивительные бойцы. Во-вторых, они знают о миссии Давыдова и, несомненно, охотятся за ним. В-третьих, они умеют добывать информацию — переодеваются в мундиры русских офицеров, хорошо говорят по-русски. А значит, вполне возможно, что они где-то рядом.
А что есть у Данилова? Одного он точно узнает. И все? Нет, не все. Он знает, какое у них оружие. И он знает, что надо быть очень осторожным. А это не мало. И еще. А знают ли они, сколько знает о французах Николай? Конечно, это козырь мелкий. Но все-таки козырь!
Мысли князя постепенно успокаивались, укладывались в голове. Почти бессонная ночь и напряжение дня брали свое. Дрема тихо накатывала. История Азарова, провалявшегося пару недель на хуторе, навеяла воспоминание о своей. Николай спал, и ему снилась Ирэна. Черные волосы заплетены в косу, на голове венок из ромашек. Девушка смеялась, раскинув руки и подняв лицо к солнцу.
— Ирэна…
— Что, Коля?
Она опустила голову и посмотрела ему в глаза.
— Я люблю тебя!
— Я знаю. Теперь ты расколдован.
— Да, расколдован! Я буду любить тебя, и только тебя! Целый век!
— Нет… Нет, князь! Ты будешь любить меня дольше, чем век. Намного дольше!
Смех Ирэны отдается серебристым звоном. Все громче и громче.
— Николай Тимофеевич! Просыпайтесь! Уже пора! — Порфирич, покачивая колокольчиком, стоял возле кресла. — Ужин через четверть часа. У нас гости, ваше сиятельство!
За окном стемнело. На столе горела свеча. Крепко спал Николай, не слышал ничего.
— Спасибо!
— Я воду принес, умыться не желаете, Николай Тимофеевич?
«Да, это Порфирич».
— Конечно! Спасибо. Что бы я делал без тебя!
Вытирая лицо, на всякий случай Николай спросил:
— Ничего особенного не случилось?
— Нет, ваше сиятельство! Поручик гусарский только что вернулся, отбили небольшой обоз. Да, чуть не забыл, они капитана привезли.
— Какого капитана? — сразу встрепенулся князь.
— Русского. Тоже отбили.
Эта новость не понравилось Данилову. Ему вообще не могли сейчас нравиться новости, поскольку хороших ждать неоткуда.
Стол выглядел просто восхитительно. Капуста квашеная, грузди соленые, огурчики малосольные, яблоки моченые, клюква, брусника, слива, груши. На горячее у дворецкого предполагалось подать рассыпчатую вареную картошку, жареные подосиновики и окуньков, запеченных на углях. На десерт, если бы дело дошло до него, кисель из сушеной вишни и пироги с черничным вареньем.
Для приготовления всего этого дворецкий отправил двоих мужиков на рыбалку, а двое других ходили в деревню с наказом принести припрятанный провиант и привести черную кухарку — ту, что готовила для дворовых крестьян. Белая, к величайшей досаде Порфирича, уехала вместе с господами. А шампанское и вино поставили на стол из княжеского погреба, точнее, из тайников, в которые еще до прихода отряда Давыдова дворецкий успел перетащить две трети бутылок.
