— Они меня раскрыли, Доминик!
— Я догадался.
— Но ты никогда не догадаешься, кого еще, кроме Гусара, я встретил в усадьбе.
— Императора Александра.
— Нет.
— Кутузова.
— Нет.
— Неужели, папу римского?
— Майора Данилова из Московского драгунского полка!
— Вот это да! — Левуазье действительно был потрясен.
— Только теперь он подполковник, служит при штабе Кутузова. К тому же выяснилось, эта усадьба — его родовое имение.
— Не может быть!
— Я тоже думал, что не может. Только еще встретил кавалергарда Азарова. Это, помнишь, когда я после Аустерлица два дня у Ларрея в лазарете лежал, будто раненый?
— Помню. И его тоже?
— Да. И понял, что удивляться нечему. Мы уже столько лет воюем с русскими, что пора перед началом каждой схватки здороваться, называя друг друга по имени.
— А после окончания победитель должен устраивать бал, куда приглашать всех участников битвы. Как победителей, так и побежденных. Кто в живых остался.
— Это верно. Без одних нет других.
— Что теперь делаем?
— На рассвете придем сюда все. Ламбер, куда легче всего отступать из усадьбы?
— В лес. С дальнего двора ближе всего. К тому же там широкая дорога. Телега проехать может.
— Верно. Доминик, а откуда надо атаковать, чтобы русские без труда могли уйти в лес?
— Прямо отсюда.
— Ну вот, а вы спрашиваете, что делать. Будем атаковать отсюда, русские побегут в лес. А там…
Каранелли сделал паузу, положив руку на плечо Ламбера.
— … подарки Бусто, — продолжил тот.
— А если не побегут? — ехидно спросил Доминик. — Будем выбивать их штыками?
— Ламбер, ответь генералу!
— Гранатами из штуцеров! Особенно хороши последние, которыми мы подожжем избы.
— Достаточно! Пошли!
Луи не успел снять руку с плеча. Шальная пуля первого залпа драгун попала в висок Ламбера. Он умер раньше, чем упал на землю.
Через несколько часов, разозленный глупой потерей, Каранелли привел отряд к усадьбе в полном составе. Шестеро человек под руководством Арменьяка устанавливали мины на дороге, стараясь несильно шуметь; остальные готовили позиции, намереваясь прямо из леса запалить избы с гусарами «поджигательными» гранатами. А потом обстреливать обычными разрывными до тех пор, пока русские не побегут. Атаки русских Луи не опасался. Гусары не знают сил противника, но понимают, что через полчаса после начала перестрелки сюда подойдет из Дорогобужа пара французских батальонов. И выхода нет — только в лес, в западню, на усыпанную минами дорогу, которую обступает непролазный ельник. Мастер ловушек Луи Каранелли не мог представить, что на этот раз в сети угодит он сам.
Далеко за полночь Данилов привел драгун на маленькую поляну в стороне от основной дороги, разрезающей лес на две части. Отсюда оставалось около полверсты до усадьбы. Густой лес и овраг не позволяли дальше проехать лошадям, да и никакой необходимости в этом не было. Осторожно пробравшись сквозь кустарник, взвод выбрался к кромке леса. Въезд в усадьбу, тот самый, через который поутру Николай неожиданно появился во дворе, располагался шагах в трехстах. Левее берег Днепра, по которому он уходил вместе с гусарами. Намного правее, от все того же въезда, шла широкая дорога в лес. Еще дальше, можно сказать на другой стороне усадьбы, деревья вплотную подходили к господскому дому. Именно там, если верить вахмистру, скрылся «граф Каранеев». И, наконец, парадный въезд, от которого вдоль Днепра въезда уходила дорога на Дорогобуж.
Возвращаясь к имению, Николай не сомневался, что после ухода русских французы займут дом. Никакого определенного плана он не имел, но рассчитывал, что на рассвете с того места, где сейчас располагается взвод, возможно удастся произвести несколько залпов и поразить хотя бы одного-двух столь опасных лазутчиков. Но, потратив почти полчаса на наблюдение за усадьбой, Данилов начал сомневаться, что французы заняли ее. Ни звука, ни малейшего отблеска света.
— Надо идти в разведку, — сказал он на ухо Азарову.
— Я схожу.
— Нет. Я здесь могу с завязанными глазами ходить.
— Тогда пойдем вместе. Есть у меня одна мысль, если в усадьбе никого нет.
Конечно, это глупость, когда два офицера уходят, оставляя солдат, но Николаю не хотелось с самого начала командовать.
В усадьбе действительно никого не оказалось. Азаров, Данилов и еще два драгуна пробрались кружным путем и вышли во двор со стороны Днепра.
— Мне кажется, что здесь никого не было, — поднявшись на крыльцо, сказал Азаров.
— Почему вы так решили?
— Канделябр. Ваш дворецкий вышел последним из дома. Задул свечи, а потом поставил его перед дверью. Он так и стоит. А дверь нельзя открыть, чтобы не сдвинуть его.
— И что? Кто-то входил — отодвинул, а потом вышел, вернул на место.
— Зачем?
— Что «зачем»?
— Зачем ставить на место? Поймите, ваше сиятельство, это нужно только в том случае, если они уверены, что мы вернемся! Поставьте себя на их место. Вы бы поверили, что сбежавшая партия собирается снова прийти в усадьбу? И где тогда засада? Мы облазили весь двор и до сих пор еще живы!
— Да, Андрей Сергеевич, просто гениально. Получается, что нашими залпами мы заставили французов ретироваться. А потом сами в спешке сбежали?
— Именно так!
— Интересно, — задумчиво проговорил Данилов. — А что они теперь будут делать?
— Это несложно. Так называемый «граф Каранеев» пробрался в отряд. Не случайно, это не вызывает сомнений.
— Да.
— С какой целью? Полагаю, не для того, чтобы попробовать шампанское с моченой брусникой.
— Разумеется, — Данилов изумлялся способности Азарова разбирать ситуацию.
— Значит, он воюет против отряда Давыдова.
— Он охотится за этим отрядом.
— Тем более. А если охотится, то обязательно придет в то место, где последний раз видел дичь. А куда ему еще идти, чтобы взять след?
— То есть он придет сюда?
— Обязательно. И, думаю, скоро. Пока след не простыл.
Данилов задумчиво смотрел в сторону черного леса.
— Тогда, Андрей Сергеевич, получается, что мы знаем, что «граф Каранеев» придет сюда, а он не знает… что мы об этом знаем!
— Да.
— Жаль только, что он придет, а в усадьбе никого нет. Может и дальше уйти.
— А почему никого нет?
— Если мы здесь его ждать будем, то живыми точно не уйдем. Он же придет против отряда гусар воевать, а нас вдесятеро меньше.
— Это не беда. Вот послушайте, ваше сиятельство, что я предлагаю.
План Азарова очень не понравился Данилову. Не потому, что был плох, а потому, что очень рискован для майора. Но в одном он оказался прав — французские лазутчики точно бы пошли в усадьбу.
Николай вернулся в сопровождении одного драгуна. Второй остался с Азаровым. Расставался Данилов с тяжелым сердцем.
— Слушайте, Андрей Сергеевич! Может, все-таки не надо? Боюсь я за вас.
— Ничего со мной не случится, я кирасу надену.
— Какую кирасу?
— Старую, отцовскую еще. Латаную-перелатаную. Она мне два раза жизнь спасала. Я ее здесь чуть не забыл.
— Да какая кираса, майор?! Они с такого расстояния в любой глаз на выбор попадут.
— На это и надеюсь. Я кирасу под китель надену, чтобы видно не было. Тогда стрелять станут в грудь. Зачем в голову, грудь-то больше? Вот тут и важно, чтобы не промахнулись да в лоб не влепили.
Данилов покачал головой.
— Интересно вы мыслите, Андрей Сергеевич! Удивляюсь, почему не генерал еще?
— Не сложилось. То ранение, то плен. Мало на службе времени провожу. Но теперь все в порядке. Надеюсь, Николай Тимофеевич, вы теперь словечко замолвите перед Кутузовым — даст мне дивизию.
«Он еще и шутит, — подумал Данилов. — Везет же мне на кавалергардов!» Вспомнился Вяземский. Как почти сразу после начала боя забыли обращение на «вы». Чуть приподнявшись на носках, Николай обнял Азарова за плечи и негромко в ухо сказал:
