— Ночью не принято сражаться. Вар тоже опустил свое оружие, но, опасаясь предательства, глаз с девочки не сводил.
— Я голодна, — пожаловалась та.
Он также проголодался, но, поскольку не предполагал, что поединок затянется так надолго, еды с собой не прихватил.
— А ты молчун, — сказала она.
— Я плохо говорю, — объяснил Вар.
Быть может, сказанных им слов она и не разобрала, но смысл явно уловила. И, как ни странно, улыбнулась.
— А мой отец совсем не разговаривает. Его ранили в горло, когда я еще была маленькой. Но мы с ним отлично понимаем друг друга.
Вар кивнул.
— Может, ты ляжешь на своей стороне, а я — на своей, и мы поспим? — предложила она. — А бой закончим завтра.
В знак согласия он прочертил палицей на земле линию и улегся на своей половине площадки.
— Тебя как зовут?
— Вар.
— Странно, на горле у тебя вроде бы нет шрама. Почему ты так плохо разговариваешь?
Пока Вар пытался придумать ответ попроще, она уже задала новый вопрос:
— А на что похож мир снаружи?
Вар понял, что ее не особенно интересуют его ответы: как и многим детям, ей просто нравится слушать собственный голос.
— Холодно, — сказала девочка.
Она была права. С наступлением ночи заметно похолодало, а ведь они оба — нагишом. Вару, конечно, ночной холод был нипочем, ведь в юности он, бывало, даже зимой спал под открытым небом, но она — маленькая, худенькая, с нежной тонкой кожей — наверняка замерзнет, а может, и умрет от холода. Ее уже колотила крупная дрожь.
— За мною долг, — сказал Вар.
— Не понимаю. — Девочка повернулась к нему.
— Ты выбросила палицу. За мною долг. — Он изо всех сил старался говорить отчетливо,
— Палица? — пробормотала она, стуча зубами. — Долг? О чем это ты?
Девочка явно уловила в его речи лишь отдельные слова.
— Этой ночью я согрею тебя своим телом.
— Тело? Ночь?
Вар стремительно встал и подошел к ней. Лег рядом и, обняв, притянул к себе.
— Спи… Тепло…
На мгновение ее тело напряглось, руки потянулись к его горлу. Сомневаться не приходилось: девочке знакомы приемы боя без оружия. Ну и дела!
— Ты хочешь меня согреть? — Она вдруг расслабилась. — О, спасибо, Вар!
Девочка поплотнее прижалась к Вару спиной, свернулась калачиком. Ему вспомнилось, как всего лишь несколько месяцев назад он впервые обнял женщину. Конечно, те объятия совершенно не походили на эти. Однако сейчас его волновала вовсе не физическая близость. Он просто отдавал долг.
А утром они возобновят битву.
— Кто ты? — Вопрос получился вполне членораздельным.
— Соли. Мой отец — Сол Мастер Всего Оружия.
Сол! Человек, создавший из ничего империю! Первый император! Неудивительно, что девчонка так здорово дерется!
От внезапно пришедшей в голову мысли Вар едва не подпрыгнул.
— Твоя мать?.. Кто твоя мать?
— О, моя мать сражается лучше самого Сола. Но она дерется без оружия. Она низенькая, чуть выше меня, но любой силач, который попытается пристать к ней, сразу отлетит на десять шагов. — Девочка засмеялась. — Так забавно наблюдать.
Вар испытал облегчение и вдруг вспомнил свой поход в подземелье.
— А она… Твоя мать… У нее вьющиеся темно-русые волосы, стройная фигура?..
— Да! Но откуда тебе известно? Она никогда не поднималась наверх… Во всяком случае, с тех пор как я оказалась под Горой.
Вар, естественно, не собирался рассказывать девочке, как пытался убить ее мать, а потому промолчал.
— Конечно, Coca по-настоящему мне не мать. Я родилась снаружи. Отец привел меня с собой, когда я была совсем крошечной, a Coca встретила нас в подземелье.
К Вару вернулись прежние страхи.
— Ты… Ты — мертвая дочка Солы?
— Ну, как видишь, не совсем мертвая. Мы позволяем здравомыслящим считать нас мертвыми, потому что… Сама не знаю, почему. Снаружи Сол был женат на Соле, и я — их дочь. Говорят, потом Сола вышла замуж за Безымянного.
— Да. Но она сохранила прежнее имя.
— Coca тоже сохранила прежнее имя. Ума не приложу, почему.
Вару вспомнились слова Солы: «Я потеряла дочь и любимого и выбрала вождя».
А Вар-паличник как раз и был тем человеком, которому полагалось убить дочь единственной близкой ему женщины, Солы, во имя интересов империи.
Глава 10
Несколько раз за ночь Вар просыпался от порывов ледяного ветра. Холод в такие минуты пронизывал до костей. Особенно доставалось незащищенной спине, спереди же, там, где он прижимался к Соли, было тепло. Эту лютую ночь Вар вынес бы и в одиночестве, но спать вместе было гораздо лучше.
Во сне девочка часто ворочалась, вытягивалась, но, тут же замерзнув, вновь сворачивалась клубочком и поплотней прижималась к нему. И все же руки ее были холодны, как лед. Вар, согревая, положил свою ладонь на ее. Спи она одна, вряд ли бы удержала утром в руке палицу.
Наконец на востоке забрезжил рассвет. Дрожа всем телом, они встали и запрыгали, согреваясь. Густой сизый туман делал мир вокруг нереальным.
— Я голодна, — пожаловалась девочка. — И пить очень хочу.
Вар тоже хотел есть и пить, но от решения этой проблемы они были так же далеки, как и накануне вечером. Наверное, надо было возобновить бой. Выигравший спустится и по-королевски отпразднует победу, а его поверженному противнику ни пища, ни питье впредь уже не понадобятся. Вар посмотрел на две палицы, лежащие посреди площадки. Полный комплект, пара, но лишь для одного бойца.
Она сразу перехватила его взгляд.
— Будем снова драться? Ответа на этот вопрос Вар и сам не знал. Долг призывал его сражаться за империю, преданность Соле принуждала оберегать ее ребенка. Он пожал плечами.
— Туман-то кисель-киселем, — заявила она. — Нас никто не увидит.
Она намекает на то, что сражаться без зрителей им необязательно.
— Может, спустимся и раздобудем пищу? — предложила она. — А назад вернемся, прежде чем нас хватятся.
Простота и ясность ее мышления ошеломили Вара. Действительно, почему бы и нет?
— Перемирие, пока не рассеется туман? — предложил он.
— Перемирие, пока не рассеется туман, — подтвердила она и вдруг добавила: — А я уже все-все твои слова понимаю.
