Во многих отношениях это связано с тем, что я сам побывал на пороге смерти и знал, куда перемещались умирающие. Мне известно, что означает пребывание в теле, издающем последний вздох и прекращающем дышать. Более того, я знаю, что значит находиться в теле, вновь совершающем первый вздох. Благодаря присмертным опытам, я научился устанавливать предельно близкие контакты с людьми, в особенности с умирающими.
Я делал это с помощью цвета, дыхания и аромата.
Цвет и дыхание всегда играют важную роль в физическом общении. Дыхание — ключ к духовному пониманию. Цвета являются волнами света — мельчайшими частицами, из которых состоим мы все.
Я осознал, что во время присмертного опыта в каждом человеке видел определенную комбинацию цветов. Например, глядя на мою жену и Томми, когда они пытались привести меня в чувство, я различал в них оттенки, отсутствующие у медиков «скорой помощи». Основные цвета были теми же, но каждый имел свои оттенки. Во время обозрения жизни я видел собственные цвета, глядя на свои руки. И снова основные цвета были такими же, как у других людей, но они различались оттенками.
Тогда я понял, что мы все — Существа Света, так как состоим из его элементов. Цвета, излучаемые нами, — наша личная аура.
Осознав это, я развил технику, помогающую увеличивать мои способности духовного восприятия.
Есть определенные методы, которым может следовать каждый, развивая свои экстрасенсорные дарования. Некоторые люди сразу обретают глубокую духовную восприимчивость. К другим эти способности приходят через определенный период времени. Но общей чертой является связь с умирающим человеком.
«Когда моя мать умирала, я прикасалась к ней так, как никогда не прикасалась за всю нашу совместную жизнь, — писала мне одна женщина, посещавшая мои уроки и использовавшая приемы, которые я вскоре опишу. — Я смогла спокойно смотреть в лицо ее смерти, так как она делала то же самое. Под конец я ощущала присутствие духов, пришедших за ней. Она их видела. Я знала, в какой момент мать покинула свое тело, так как почувствовала это и услышала, как она прощается со мной. До тех пор я думала, что душа неощутима, если только она вообще существует. Но теперь я знаю, что душа есть, так как видела ее. Мой страх перед смертью исчез, когда умерла мать. Его сменило понимание, что мы знаем о происходящем после смерти значительно меньше, чем думали».
После многих проб и ошибок я смог развить технику духовной связи с умирающими пациентами.
Прежде всего, я часами говорю с ними об их жизни, вовлекая их в устные жизненные обозрения. Если это молодой человек, то я беседую с ним о спорте или другой деятельности, которой он занимался. Молодые особенно страдают от отсутствия физической активности.
С пожилыми пациентами я обсуждаю более широкий круг тем, так как они пережили многие этапы изменений в общественной жизни и технического прогресса, я обычно спрашиваю их, как отличается то или иное явление современности от того, что оно собой представляло много лет назад.
Во время разговора я внимательно прислушиваюсь к тону голоса пациента. Голос человека так же индивидуален, как его внешность. По-моему, он выражает его духовную сущность. Подстраиваясь под тон голоса собеседника, я могу поставить себя на его место. Делая это, я как бы избавляюсь в уме от всех присутствующих в комнате, кроме меня и пациента. Мое «я» отодвигается в сторону, позволяя мне раствориться в моем собеседнике.
После этого мое внимание переносится на дыхание больного. Я медленно подстраиваюсь под его ритм и начинаю дышать одновременно с ним. Потом я меняю соотношение — делаю вдох, когда пациент делает выдох, и наоборот. При этом я представляю себе цифру восемь между мной и больным, по которой движется воздух, вдыхаемый и выдыхаемый нами. Одновременно я кладу два пальца на запястье пациента и щупаю его пульс, стараясь подстроить к нему мой. Удивительно, до какой степени мы можем контролировать наше сердцебиение. Почти все люди, которых я знаю, могут ускорить или замедлить пульс, просто подумав об этом. Конечно, это требует некоторой сосредоточенности, но она соответствует моим намерениям.
Подстроившись под дыхание и сердцебиение больного, я фокусирую внимание на пазухах моей головы — точнее, на заполнении каждой из них воздухом. На каждой стороне лица по четыре пазухи. Я представляю их себе вытянутыми по горизонтали и расположенными от лба до уровня рта.
Чтобы поскорее сосредоточиться, я воображаю каждую из пазух определенного цвета. Сначала я концентрирую внимание на точке между глазами и наполняю ее ярким белым сиянием. Потом я проделываю то же самое с восемью пазухами головы.
Я наполняю светом одновременно две пазухи по обеим сторонам лица. После этого я делаю глубокий вдох, очищающий их от белого цвета. Далее я повторяю процесс наполнения, но теперь «окрашиваю» каждую из пазух по-своему. Для этого я использую красный, оранжевый, желтый, голубой, зеленый и фиолетовый цвета, а также их оттенки. Делая вдохи и выдохи, я наполняю каждую пазуху одним из вариантов указанных цветов, а потом вновь очищаю ее.
Конечно, я ни минуты не думаю, что воздух, входящий в пазухи, имеет цвет. Просто мысль о цветах позволяет координировать определенные элементы моего мозга, чтобы духовно общаться с умирающим. Не знаю, каким образом это происходит, но в результате моя духовная сторона дает о себе знать.
Иногда, если я работаю с пациентом, находящимся в полном сознании, мы делаем совместные усилия, чтобы дышать в унисон. Подобная дыхательная техника — мой вдох точно совпадает с выдохом пациента и наоборот — создает между нами эффект прилива и отлива. При таком ритме пациент становится частью меня, а я — частью его.
Полностью расслабившись, я начинаю читать мысли больного. Бывали случаи, когда больные читали мои мысли.
Вам может показаться, что большинство умирающих должны противиться таким странным действиям, как работа с цветом и синхронизация дыхания. Но в моем опыте сопротивление встречалось крайне редко.
Процесс умирания не только страшен для больных — он также скучен и неудобен. Люди в такой ситуации зачастую пребывают в здравом уме, но слишком больны или расстроены, чтобы пытаться как-то отвлечься от скуки. Они или лежат, уставившись на стены, или жалуются на плохую пищу. Члены семьи помогают далеко не всегда. Когда они приходят к умирающим, то редко говорят о чем-нибудь значительном. И семья, и больной не могут смириться с фактом, поэтому тема смерти обычно не затрагивается. Обычно они говорят о чем-то не интересном, например, о том, как сожалеет тетя Джейн о болезни родственника.
Большинство пациентов нуждается в более значительном общении с кем-нибудь еще. Хотя их жизнь подходит к концу, им все еще необходимо как-то упражнять свое духовное начало. Поэтому даже те, кто считает дыхательные процедуры «новомодной чушью», охотно их проделывают.
Подобная техника помогает проникнуть в мир мистицизма. Много раз я видел то, что видят умирающие, и слышал ту же небесную музыку, что и они. Эта музыка подобна эху, которое раздается в глубоком ущелье среди вздымающихся вверх каменных стен.
Несколько раз я даже отправлялся вместе с ними в путешествие в иной мир.
Однажды я сидел у постели Элберта, который находился куда ближе к смерти, чем он себе представлял. Уже две недели мы проделывали цветовые и дыхательные упражнения и очень подружились. Я приходил к нему в комнату и координировал наше дыхание, используя ароматы, чтобы обострить все чувства.
Один раз, когда я вошел, Элберт напряженно смотрел в пространство. Он приложил палец к губам, чтобы я соблюдал тишину, и подманил меня к себе. Я услышал очень тихую и в то же время мощную музыку.
— Это началось прошлой ночью, — сообщил Элберт. — Не знаю, откуда исходит музыка, но она очень красивая.
Он закрыл глаза, продолжая наслаждаться звуками. Я огляделся вокруг. Нигде не было радио, а телевизор был выключен. «Возможно, музыка доносится из другой комнаты», — подумал я, выглянув в коридор и прислушавшись. Но там раздавались только шаги и голоса людей. Я медленно пошел по коридору, останавливаясь у каждой двери, но музыки нигде не было слышно.
