По иронии судьбы моим первым умирающим был Пейзер. Ему становилось все хуже, и он решил прекратить бороться за жизнь.
Отец первым сообщил мне, что Пейзер умирает. Их дружба была очень давней, и так как мой отец был куда ближе Пейзеру, чем я, неудивительно, что он именно его уведомил о своем решении не противостоять смерти.
— Теперь нам придется доставлять Пейзеру продукты, — сказал отец. — Сам он больше не сможет за ними приходить.
Я старался навещать Пейзера как можно чаще. В последние две недели я виделся с ним почти ежедневно. Тогда я и начал постигать смысл жизни.
Я сидел у постели Пейзера, и мы разговаривали. Он рассказывал мне о своих детях и сестрах. Я видел все это как на экране и иногда заполнял пробелы в его повествовании, понимая, что в теперешней ситуации должен воспринимать его мысли более точно, чем до сих пор.
Просматривая в уме «семейные фильмы», я описывал свои видения Пейзеру.
— Парень, ты говоришь о том, что никто не знает, кроме моей семьи, — удивлялся он.
Я часто видел то, что беспокоило Пейзера и что ему не хотелось обсуждать. Но так как мне это все равно становилось известно, он начинал говорить более свободно о своих надеждах и страхах.
Его успокаивали наши беседы, я напоминал ему о тех фактах из жизни его детей и сестер, которые вылетели у него из головы. Это шло ему на пользу. Он начинал понимать, что хорошо воспитал своих детей и может умереть спокойно. Кстати, многие его дети и внуки сейчас работают в хосписах и домах для престарелых.
За время, проведенное с Пейзером, я осознал, что такие откровенные беседы помогают людям познать свой духовный мир.
— Мой народ знает немало подобных историй, — говорил он. — Нам много известно о духах и людях, которые контактировали с ними в момент смерти. Не могу сказать, что мне все это понятно, но знаю, что такие вещи действительно существуют.
Последние два дня Пейзера прошли мирно. Семья собралась у его постели, и он говорил с ними так спокойно, что удивил всех нас.
Во время своего первого опыта по уходу за умирающим я понял нечто очень важное. Отношение Пейзера к смерти изменилось, благодаря обозрению жизни, роль которого сыграли наши беседы. Мои парапсихологические способности позволяли нам проникнуть в самые укромные уголки его жизненного пути без того барьера, который препятствует большинству из нас обсуждать наши личные чувства. Я видел, что ничего так не успокаивает умирающего, как обозрение жизни, когда он как бы наблюдает ее события со стороны.
Умирающий может рассмотреть свою жизнь до мельчайших подробностей и найти правильные объяснения событиям, которые не в силах был постигнуть раньше. Если обозрение происходит при жизни, это может помочь умирающему и его родным решить семейные проблемы.
Конечно, наиболее яркое и рельефное обозрение жизни происходит во время присмертного опыта, через который человек проходит в одиночку. Но в той или иной степени мы можем бросить взгляд на свою жизнь в любое время.
Моя последняя беседа с Пейзером касалась того, что мы видели с ним вместе и какую пользу он из этого извлек. Обозрение не только помогло ему решить, как разделить имущество, но подсказало, как выразить свою любовь детям таким образом, чтобы они чувствовали себя удовлетворенными.
Когда я пришел к Пейзеру перед самой его кончиной, он поблагодарил меня за то время, которое мы провели вместе. Позднее его сестры подтвердили, что он покинул этот мир, радуясь, что к концу жизни нашел себя.
Помню его последние слова.
— Пока, — сказал он. — Завтра не приходи — меня уже не будет.
Пейзер оказался прав.
Глава 9. Духовный дом зовет
Пейзер умер более пятнадцати лет назад. За эти годы я ухаживал более чем за ста сорока умирающими: пациентами. Из них почти сорок умерли при мне. Первые годы после смерти Пейзера я проявлял чрезмерное рвение. Иногда я говорил, когда следовало помолчать. Я спорил с членами семьи умирающего насчет его болезни или же говорил с пациентами о смерти, прежде чем они были к этому готовы. Нередко мои попытки духовного спасения оказывались неловкими и неуклюжими, но я упорно их продолжал. Как известно, опыт — лучший учитель, даже если он порой бывает горьким.
Один из моих самых ранних опытов с умирающими состоялся спустя несколько месяцев после смерти Пейзера. Это был необычный случай. Я помогал отцу в бакалейной лавке, когда вошла наша постоянная покупательница. На ее лице была печаль.
— В чем дело, Хильда? — спросил я.
— Моя мама умирает, — ответила она.
Я знал мать Хильды, ей было уже за девяносто.
В последние годы она теряла физические силы и умственные способности и, несомненно, умирала от старости. По словам Хильды, теперь у ее матери появились «галлюцинации», во время которых она видела своих сестер, скончавшихся пять лет назад.
— Это ужасно! — жаловалась Хильда. — Иногда она целый день сидит и разговаривает с ними.
— Может, для вашей мамы это вовсе не так ужасно, — возразил я и рассказал ей свою историю и о своем опыте ухода за умирающими. В то время у меня было всего несколько пациентов. Я знал, что смертное ложе всегда окружают страдания. Это тягостно особенно для членов семьи. Часто это боль, истощение и другие ужасы, которые трудно вынести даже самым любящим близким.
— Но если удается абстрагироваться от физических аспектов приближения смерти, вроде перемены простынь и уборки за больными, — сказал я, — то у вас есть шанс приобрести ценный опыт.
— Что вы имеете в виду? — спросила Хильда.
Я объяснил, что каждая смерть имеет свои особенности, но все они служат единой цели духовного перемещения. Под конец жизни стариков начинает подводить память. Они лучше помнят события двадцатипятилетней давности, чем то, что они съели на завтрак. Потом приходят галлюцинации. Иногда они бывают ужасными, но нельзя забывать, что это еще не видения духовного мира, а побочные продукты деятельности умирающего мозга.
— Когда начинаются подлинные видения, это сразу становится ясным, — сказал я Хильде. Она выглядела озадаченной, и я объяснил, что в истинных видениях перед умирающим появляются его близкие, которые уже покинули этот мир. Присутствие их не пугает, а, напротив, успокаивает.
— Очевидно, тогда и наступает перемещение. Хильда все еще не понимала.
— В этот момент современная медицина уступает место мистической, — продолжал я. — Возможно, ваша мать заглядывает в духовный мир и в самом деле разговаривает с сестрами.
Наш разговор успокоил Хильду. Она сказала, что все другие считают, будто ее мать сходит с ума. Теперь она иначе смотрит на ее поведение и понимает, что оно нормально.
— Это поможет мне видеть вещи в новом свете, — поблагодарила меня Хильда.
Очевидно, мы беседовали слишком громко, потому что когда я поднял взгляд, несколько покупателей смотрели на меня. Отец стоял за кассовым аппаратом, его лицо покраснело от смущения. Когда мы остались одни, он покачал головой.
— Иногда ты вгоняешь в краску всех, кроме самого себя.
С тех пор как Пейзер помог мне понять смысл моей жизни, меня более сотни раз вызывали оказывать духовную поддержку умирающим. Я давал им успокоение перед самым трудным путешествием в их земной жизни. Я посещал этих людей дома, в больницах и домах для престарелых. Они рассказывали мне свои истории, а я им — мою. Благодаря этой работе, я обрел понимание ценности жизни.
Уход за умирающими помогает оценить по достоинству собственные проблемы. Если вы заботитесь о человеке, у которого опухоль мозга, то ваши неприятности, как бы они вам ни досаждали, покажутся вам незначительными.
Я готов поручиться, что приобрел новый мистический опыт. Находясь с людьми во время их перемещения в духовный мир, я принимал определенное участие в этом перемещении. Я созерцал те же видения, что и умирающие, и даже был свидетелем важных эпизодов в их жизни.
Каким образом это может происходить?
