Этлау считал шаги, что-то бормотал, отмечая двери и попадавшиеся время от времени замурованные проёмы. Рысь больше не пыталась указывать дорогу; она лишь удерживала след Салладорца и знала, что Эвенгар — тут, внизу.
— Странно, что он не обрушил за собой переходы, — заметил Фесс, когда позади осталась очередная винтовая лестница. — С его-то способностью перемещаться в один миг куда угодно…
— Вряд ли он может проходить сквозь стены, Неясыть.
— Хотелось бы верить, — проворчал некромант. — Никогда ещё не сталкивался с такими врагами, Этлау.
— Я тоже, — признался инквизитор. — Правда, был один в своё время… в Чёрной башне.
— Ну да, ну да. Один был. А другой её штурмовал, — отозвался Фесс. — Не льсти ни мне, ни себе, отец-экзекутор. Порознь мы Эвенгару и в подмётки не годимся. Даже втроём с Рысей мы ему в лучшем случае ровня. Да и то я сомневаюсь.
— Сомнения — вещь гибельная, — провозгласил Этлау, по своему обыкновению наставительно подняв палец.
— Хватит, преподобный, — рыкнула Рыся, словно и не перекидывалась в девушку.
— Умолкаю, умолкаю…
— Скажи лучше, отец-экзекутор, что станем делать с Салладорцем? Как его остановить? Твой негатор, быть может?
— Негатор? — быстро переспросил инквизитор, и глаза его как-то подозрительно скосились в сторону. — Так его ж у меня нет, Неясыть, отобрали его у меня и обратно не отдали.
«Пьеска для одного-единственного зрителя…»
— Ну, на нет и суда нет, — вслух ответил некромант. — Тогда что ты предложишь?
Они осторожно крались пустыми и тёмными коридорами; покачиваясь, плыл перед ними сотворенный Аэсоннэ шарик света. Рысь воинственно поводила саблей, словно ожидая, что Салладорец внезапно вынырнет из тьмы прямо перед ней.
— Курия чего-то ждёт, — вместо ответа вдруг проговорил инквизитор. — Негаторы магии, столько веков верно служившие Святому городу, бездействуют. Это, разумеется, неспроста. Его святейшество, похоже, решил обхитрить всех, включая и Империю Клешней, и Салладорца.
— Заманивает имперских зомби в глубь города? — понимающе кивнул Фесс.
— Именно. Зомби, птенцов и самого Салладорца. А заодно — мятежного некроманта и отступившегося инквизитора, продавшихся Тьме.
— Слишком сложно, — усомнилась Рысь.
— Аркинские понтифики интриговали втихую целые столетия, — вздохнул Этлау. — Стравливали эбинских нобилей друг с другом и с императорским двором, поддерживали бесконечные свары баронов Эгеста, не давая создаться единому государству. Они привыкли. Инквизиция правила не только страхом. А тут — такая возможность! Город нетрудно отстроить. А вот заполучить славу победителя Клешней, Разрушителя и Салладорца разом — ради такого Его святейшество архипрелат с лёгкостью пожертвует не только Аркином.
— Молчи, инквизитор, — шикнула вдруг Рысь. — Он уже совсем близко.
— Где? — Этлау завертел головой. — Тут ничего нет, я знаю эту часть, одни старые камеры… Где он, дитя моё? Прямо перед нами? Ниже?
— Ниже, — одними губами ответила драконица. — Один ярус. Что там у вас, что за погреба?
— Нету там ничего, я же сказал, — раздражённо прошипел Этлау. — Всё сколько-нибудь важное много ниже.
— Где туда спуск?
— Да прямо перед твоим носом, некромант! — Инквизитор махнул в сторону глубокой тёмной ниши справа от них, где начиналась очередная винтовая лестница.
— Салладорец там, — убеждённо повторила Рыся. — Я его словно перед собой вижу!
— А что делает?
— Стоит, папа. Руками копается в чём-то.
Если аркинский ключ здесь, мельком подумал некромант, то неужто ж его оставили совершенно без охраны? Или это такой хитрый замысел — если замуровать что-то в стене, то как найдёшь? Наверное, от обычного чародея это и впрямь помогло бы — ведь он, Фесс, так и не нашёл точного местонахождения артефакта. От обычного чародея, но не от Салладорца — этот, похоже, читал аркинские тайны, словно открытую книгу.
— Готовь своё наилучшее заклятье, инквизитор. Посоветовал бы тебе взять меч, да только…
— Ничего. — Этлау покрутил головой, заметил торчавший из стены старый железный костыль с кольцом, куда вставлялись факелы, протянул руку и без малейших усилий вырвал заострённый дрын. — И это сойдёт, на крайний случай. — Он глубоко вздохнул, по привычке начал было осенять себя знамением, но поспешно уронил руку. — Идём, что ли? Только я — первый.
— Охотно уступлю тебе сию честь, преподобный отче. Рысь подозрительно легко согласилась замыкать процессию.
Спускаясь по ступеням, некромант ощутил в груди незнакомый и противный холод. Не страх смерти — к нему он давно уже привык, пройдя столько схваток в Эвиале. Нет, что-то худшее. Предчувствие неотвратимой беды.
Шарик света послушно угас, воцарилась полная тьма.
Впереди — ни малейшего проблеска; Салладорец, если он там, не нуждался в освещении. Оно и неудивительно — пролежать столько времени в саркофаге.
Ступени кончились. Воину Серой Лиги положено видеть в темноте не хуже кошки, но на сей раз взор Фессу заткала какая-то особая, совершенно непроницаемая тьма, рассеять которую могла только достаточно сильная магия или…
…Или драконий огонь. Некромант даже не почувствовал, как перекинулась Рыся, настолько стремительно и гладко она это проделала. Поток клубящегося пламени покатился вперёд, словно морская волна, ударив в грубый камень стен, огненные брызги разлетелись в разные стороны. Мрак сгинул в единый миг, и, казалось, в небольшой каморке в принципе не могло ничего уцелеть.
Раздался смех.
Эвенгар стоял, скрестив руки на груди, невредимый, среди волн драконьего пламени. Сероватый призрачный щит чуть дрожал, закрывая великого мага с ног до головы, и вся сила юной драконицы не могла пробить эту защиту.
— Святая наивность, — отсмеявшись, проговорил Салладорец. — Ну мыслимо ли быть таким предсказуемым, Неясыть? До сих пор ты не удивил меня ни единым поступком, ни единым необычным ходом. Таким, как ты, даже не нужны сакраментальные ниточки, как у марионеток, чтобы за них дёргать, — ты сам, по собственной воле идёшь именно туда и делаешь именно то, что от тебя требуется. Сперва ты помог мне освободиться из заточения. Потом — проникнуть в Аркин. Ты алчно стремился заполучить аркинский ключ, и, отталкиваясь от твоего желания, мне легко удалось установить, где он. Хитро запрятано, ничего не скажешь. Защиту ставили настоящие мастера; впрочем, именно на это я и рассчитывал. Так что не знаю, как тебя и благодарить, Неясыть. Всеми своими успехами я обязан тебе, — глумливо закончил Эвенгар.
