Но со спины птенцов уже брали в клещи набегавшие поури, и чада Эвенгара рассудили правильно, что сегодня не их день. Старшая что-то выкрикнула, и, соблюдая строгий порядок, прикрывая друг друга, птенцы стали отступать, благоразумно не расшвыриваясь больше молниями. Рысь зарычала, расправила крылья, готовая рвануться в погоню.
— Тьма с ними! — взвизгнул Этлау. — Салладорец, Салладорец сбежит! За ним, Неясыть, за ним!
— Дочка, тебе нельзя…
«Можно, папа, можно! — рассмеялась драконица. — У меня с ними давние счёты, ещё с той пустыни. Но птенцы пусть бегут. А вот Салладорец ускользнуть не должен, Этлау прав. За ним, пап, за ним! И я с вами!»
— Нет!
«Да отчего ж „нет“, папа? Ты же сам всё это измыслил, я сразу поняла: мы как будто уходим из Аркина и ждём твоей команды. Команды ты так и не дал, мне пришлось решать самой… Ну скажи, я ведь верно всё сделала?»
Нет, она неисправима, мрачно подумал некромант.
— Не будем мешкать, — деловито бросила Рысь, уже успев перекинуться. — Поури птенцов не выпустят. А зомби пусть идут против Клешней, там у них достойный соперник. Скорее, папа, не мешкай! Сейчас я ещё могу взять след Салладорца.
— Твоя дочь умна, храбра и говорит чистую правду, — тут же встрял Этлау.
«Пьеска, разыгранная для тебя одного…» — вспомнил некромант слова Эвенгара. Очень может быть, очень даже может. Святой Престол пытался разыграть головоломную комбинацию, но удар Клешней смешал им все карты. Так или иначе, у инквизитора сейчас своя собственная партия. Он и Рыська правы, как ни печально — Эвенгар не должен уйти.
— Идём. Только я перенацелю неупокоенных.
— Ради всего святого, не мешкай, некромант, — простонал Этлау. — Если Салладорец получит то, зачем он сюда явился…
— Не трать красноречие, ты не на проповеди, святой отец, — оборвал инквизитора Фесс. — Сейчас. Совсем чуть-чуть…
Птенцы скрылись, преследуемые по пятам неустрашимыми поури; молчаливые вереницы пошатывающихся зомби прошагали мимо, направляясь к порту; некромант надеялся, что у защитников Аркина хватит ума дать сцепиться двум мёртвым армиям.
С неба потянулись уже знакомые чёрные рукава смерчей — похоже, уходил ещё кто-то из птенцов, но Фесс не успел даже испугаться: витые копья тьмы впивались в крыши домов, размётывали стены, но не производили и сотой доли тех разрушений, что вызвала Атлика в несчастном Арвесте.
— Ты видел, некромант?! Они не могут сладить с Аркином!
— Вижу, Этлау, вижу…
Тем не менее Святой город горел, не спасали многочисленные речные рукава. Где сейчас Курия, что делает понтифик, почему не защищают свою столицу?..
«Призови нас», — ворвался в сознание густой бас.
Рысь аж подпрыгнула на месте.
— Кто это был, папа?
Инквизитор непонимающе воззрился на девочку-дракона.
— О чём ты, дитя моё?
— Кто звал тебя, пап? — Рысь полностью проигнорировала отца-экзекутора.
— Не знаю, — развёл руками Фесс. Драконица покачала головой.
— Мне это не нравится, — объявила она. — Впрочем, это — потом. Всё — потом. После Салладорца.
Таинственное чутьё племени Хранителей Кристаллов уверенно вело Рысь по следу. Фесс ничуть не удивился, поняв, что они направляются прямиком к кафедральному собору, по-прежнему гордо и неколебимо возвышавшемуся над окутанным дымом, тяжело, если не смертельно раненным городом.
— Ты хорошо знаешь аркинские катакомбы, Этлау. Где оно может быть, то, что ищет Салладорец?
— Вопросы у тебя, Неясыть… Я не был посвящен во все секреты аркинского понтификата.
— Но ты ж у них был… чуть ли не святым, по-моему! Этлау желчно хмыкнул.
— Эти глупцы оказались нетверды в вере. Истинное благочестие не требует подтверждения чудесами. Они смотрели на меня как на созданного Им голема, одерживающего победу за победой посредством вложенной в меня заёмной силы. Но таким, как я, не доверяют секретов. Нас могут страшиться, нам могут поклоняться, но доверять — никогда. В этом смысле мы весьма схожи с тобой, некромант.
Фесс промолчал. Как-то не хотелось признавать, что в словах Этлау на сей раз крылось немало правды.
Громада собора грозно нацелила в небеса копья бесчисленных шпилей и оконных арок. Здесь было пусто и безжизненно: кто мог — сражался, остальные бежали.
— Не думаю, что Его святейшество ещё остаётся в Аркине, — проронил Этлау, решительно направляясь через весь собор к высокой, богато разукрашенной кафедре, с которой вещали архипрелаты Святого города. — Сбежал, когда понял, что с тобой ничего не получается. Но так просто он не отступится. Заклятье выхода из Эвиала, надо же! Далеко удирать собрался.
Фесс промолчал. Он впервые оказался в главном аркинском храме; и здесь поистине было на что посмотреть.
На жёстких, отполированных до блеска скамьях могли, наверное, рассесться самое меньшее три-четыре тысячи человек, а если потесниться, так влезли бы и все пять. Просторные нефы, поддерживаемые исполинскими колоннами арки; в нишах застыли статуи прославленных подвигами во славу Спасителя смиренных Его служителей; повсюду — золотые оклады, искрящиеся самоцветы, тонкая резьба, отполированный мрамор.
— Удивительно, — вслух подумал Фесс, — здесь же сердце магии Святого города, почему никто не попытался засесть тут?
— Потому что собор должен стоять во имя Спасителя, а стены храма да не осквернятся кровью, — отозвался инквизитор. — Грязь можно отмыть, но кровь — никогда.
— Интересная теория для воинственной церкви, огнём и мечом искореняющей крамолу…
— Какая есть, — сухо ответил Этлау. — Ага, здесь! — Он распахнул неприметную низкую дверку, одну из многих, притаившихся в боковом притворе. — Идёмте, идёмте же. Дочь моя, ты уверена?..
Рысь энергично кивнула.
— Нам вниз. Салладорец там. И теперь уж я его не упущу!
Начался спуск. Знакомые винтовые лестницы, короткие переходы, обилие железных дверей по сторонам коридоров; здесь ещё горели факелы, дисциплинированно зажжённые сменой послушников; но чем глубже уходили некромант, драконица и инквизитор, тем меньше становилось света. Вскоре тьма стала непроницаемой, и пришлось обращаться к магии; перед троицей поплыл сотворенный драконицей небольшой светящийся шарик.
