— Я ведь тружусь не покладая рук! Для кого я это делаю? Для тебя я это делаю! Я хочу, чтобы ты наконец родила, а ты специально выводишь меня из себя, чтобы я потерял потенцию! Я нервничаю, и у меня все валится из рук! Я не могу работать! Если с тобой что-то случится, так и знай!.. — напоследок заявил Эдик.
Он швырнул трубку, и Маша так и не успела выяснить, в чем заключается смысл последнего предупреждения. Значило ли это, что в случае ее гибели он навсегда лишится не только трудоспособности, но и потенции? Останется ли он безутешным вдовцом или их небесный союз будет считаться автоматически расторгнутым?
XXI
У служебного же «рафика», как выяснилось, полетел карданный вал, и им пришлось отловить частника. Загрузивши аппаратуру, они отправились на место происшествия.
Пока водитель пробивался сквозь транспортные пробки, которыми знаменито Садовое кольцо, Маша подкрасилась и припудрилась и погрузилась в состояние сосредоточенной безмятежности и просветленности — как солдат перед грандиозным сражением, переодевшись во все чистое и закурив любимую трубку. Артемушка Назаров принял ее молчаливую замкнутость за крайнюю озабоченность по поводу надвигающейся опасности. Он бесшабашно почесал у себя за ухом, дружески потрепал ее по плечу и успокоил:
— В любом случае мы отснимем гениальный репортаж!..
Хотя Машу слегка царапнуло это его странное «в любом случае», ее мысли были все еще далеки от афганца, державшего в заложницах трех женщин и ожидавшего встречи с четвертой.
Она осознала, что, так или иначе, ее брак с Эдиком Светловым непосредственно приблизился к распаду. Будущее слегка страшило ее. Ей словно предстояло заново войти в самостоятельную взрослую жизнь. С одной стороны, больше ни перед кем не нужно будет отчитываться. Ее зарплата, гонорары и «все такое прочее» — а это все-таки не такая уж и мелочь — отныне будут оставаться в ее кошельке, и она будет вольна распоряжаться заработанным по своему усмотрению. Ей нужно будет подумать о том, где жить, — ведь не возвращаться же ей под родительский кров в дом на Патриарших!.. С другой стороны, ей предстояло приобрести статус «разведенной женщины». Что за этим кроется, один Бог ведает. Может, ее больше и замуж никто не возьмет. Все-таки «разведенка»…
Машина внедрилась в какие-то переулки за Каланчевской площадью. Здесь ориентироваться стало мудрено, но водитель, яростно перебрасывая руль то вправо, то влево, ударяя то по газам, то по тормозам, показал себя во всей красе. Ему бы не частным извозом заниматься, а участвовать в «Кэмел-трофи». Наконец, по-пиратски обошедшись с последним светофором, возникшим на их пути, они оказались на сонной пустоватой улице, а затем свернули под арку во двор, где вблизи одного из домов уже дежурили милицейские наряды и припарковалось несколько патрульных машин с включенными мигалками. Водитель, которого Артем успел посвятить в суть «особого задания партии», определенно чувствовал себя в своем праве, поскольку при приближении гаишника с полосатой палкой фамильярно сделал ручкой и крикнул:
— Свои, командир!
А его седоки замахали своими журналистскими удостоверениями.
Маша еще не успела отыскать глазами Бориса Петрова, но уже решила про себя: если ей не суждено героически погибнуть при исполнении служебных обязанностей и ее обожженный труп не отвезут в морг, где ей будет предстоять свидание с супругом, вызванным для опознания, то сегодня вечером она в последний раз займется любовью с Борисом, а потом придет домой и поставит вопрос о разводе и разделе имущества. Словом, настроение у нее было бодрым.
Их оператор уже выбрался с телекамерой из машины и приступил к увековечиванию Маши Семеновой на фоне милицейских чинов с постными физиономиями. У крайнего подъезда дома скопилась небольшая толпа простых обывателей — жителей близлежащих домов и прохожих, которые жадно ждали развития событий и поглядывали на одно из окон шестого этажа. Дежурила поблизости и «скорая», а минуту спустя во двор торжественно въехали три красные пожарные машины. Во дворе сразу стало тесно и чрезвычайно тревожно. Пожарные, основательно упакованные в брезент и кирзу, принялись разматывать брандспойты.
Артем взял Машу под руку, и они вместе подошли к одной из милицейских машин, на которую им указали как на командный пост.
В толпе зевак уже заметили Машу.
— Смотрите, это эта, как ее… из криминальных новостей!
— Это Маша Семенова!
— Она, наверное, приехала снимать террориста!
— Маша Семенова, мы вас узнали! Мы любим вашу передачу!
Звукооператор, симпатичный, хотя чрезмерно женственный молодой человек с длинными ресницами и круглым лицом, слегка тронул Машу за плечо.
— Еще бы они не любили передачу, — с улыбкой заметил он. — Ждут не дождутся, когда такая красивая девушка снова полезет на рожон… Пошли им воздушный поцелуй. Бесплатные удовольствия сейчас такая редкость!..
Маша сделала, как просил звукооператор, и внимательнее в него всмотрелась. Он присоединился к ним перед самым выездом, и она его не знала.
— Ты недавно на телевидении? — спросила она. — Я тебя раньше не видела.
Он вытащил платок и заботливо коснулся ее щеки. Потом жестом показал, что нужно поправить воротничок блузки.
— Просто обычно я работаю в военной редакции, — сказал он.
— Что там у меня на щеке?
— Ресничка.
— Спасибо… — улыбнулась она. — А как тебя зовут?
— Рома Иванов.
— Будем знакомы, — снова улыбнулась она.
Он кивнул и тоже улыбнулся.
Подошли два милиционера с рациями. Маша завертела головой в поисках Бориса Петрова.
— Объекту сообщено, что вы прибыли и готовы войти, — сказал один из милиционеров.
— Он человек, а не объект! — резко возразила Маша. Они посмотрели на нее с удивлением, словно она упала с луны.
— Скорее уж, мы с вами для него объекты, — добавил Рома Иванов.
— Как ваша фамилия? — спросил у него милиционер.
— Иванов.
— Какой такой Иванов?
— Звукооператор.
— Есть такой, — сказал второй милиционер. Тогда первый кивнул и снова обратился к Маше:
— Так вы готовы или нет?
— Мы готовы, — ответил за Машу подоспевший Артем Назаров. — Как договорились, пойдем мы вдвоем, а наша группа останется снаружи.
— А вы что ли режиссер? — спросил его первый милиционер.
— Что-то в этом роде, — кивнул Артем.
— Как ваша фамилия?
— Назаров.
— Вас-то нам и надо. Пойдемте. На инструктаж.
Артем отправился за милиционерами к патрульной машине, пристроившейся у самого подъезда.
— Люблю милиционеров, — сказал Рома Иванов. — Первое, что они делают — это пытаются установить нашу личность. И это в мире, где равнодушие к личности и вообще всеобщая обезличенность —
