– Славный мальчик. Откуда он?
– Мы вместе бежали из тюрьмы, – в упор сказал Корнелий.
– Как… бежали? Но тебя же…
– Подробности потом. Покорми мальчика, он с ног валится. И в дальнейшем своем поведении исходи из того факта, что укрываешь у себя беглых государственных преступников. Я говорю это без юмора. – Корнелий демонстративно выложил на колченогий (в стиле ампир) столик звякнувшие пистолеты.
– Да?.. Мне, собственно, уже безразлично, – тускло сказал Рибалтер. – А тебя тоже покормить?
– Позже. Я пока побеседую с дружищем Капусом.
– Хорошо. – Рибалтер взял вздрогнувшего Цезаря за плечи. – Пойдем. Как тебя зовут, мальчик?
– Это Цезарь, – сказал Корнелий. – Цезарь, это… дядя Рибалтер. Славный дядя, только излишне легкомысленный. К тому же сейчас он слегка расстроен. Ему не хочется помирать… Что, не хочется помирать, Рибалтер?
Тот откликнулся без обиды:
– Как тебе сказать… Конечно! Хотя… как вспомнишь, так и пожалеть-то нечего. Вот если бы все сначала…
– Ну, ты не вешай нос, старина, – усмехнулся Корнелий. – У тебя же есть шанс.
– Один из миллиона. Что ж, смейся, ты имеешь право. Ты через это все прошел, а у меня все еще впереди.
– У нас много чего впереди, – сказал Корнелий. И увидел в поблекших глазах Рибалтера удивление. И капельку надежды. – Иди, иди. Покорми мальчика.
Оставшись один, Корнелий сел к панели. Она занимала правую часть плоской стены у двери. Тронул носком башмака педаль включения. Капус ожил, замерцал, в двух экранах открылась темно-серая глубина. По засветившемуся кругу сенсорного приемника сигналов пробежала цепочка нервных огоньков.
– Ну, чего надо? – с хрипотцой спросил Капус динамиком слева. Машина знала себе цену и вела себя фамильярно. Тем более, что Рибалтеру это нравилось.
– Капус, дружище, это я, Корнелий. Ты меня помнишь?
– Я помню Корнелия. Но я не слышу индекса.
– Ты посмотри на меня. – Корнелий поднял лицо к линзе визуальной связи.
– Лицо похоже на физиономию Корнелия, только худое… Но где индекс?
– Индекс у меня исчез.
– Даже паршивые ржавые калькуляторы знают, что такого не бывает.
– Так не бывало, Капус. А теперь случилось.
– Не верю.
– Ну… вот тебе моя дактилоскопия! – Корнелий положил правую ладонь на сенсорный круг. – Читай. Чья это рука?
– Да… Вы действительно Корнелий. Чудеса.
– Бывают чудеса и похлеще. Не говори мне «вы», мы же старые знакомые.
– Хорошо. Что ты хочешь? Просто поболтать со старым Капусом?
– Не просто, дружище. Ты мне поможешь решить одну задачку… Но прежде всего: ты не на контроле у службы безопасности?
– Я? С какой стати?
– У старины Рибалтера неприятности, за ним следят. Ну, и тебя могут подключить к системе наблюдения.
– Н-нет… Я бы почувствовал. Я не дырявая жестянка вроде «Альфы» или «Сириуса», у меня дублирующие нейронные схемы плюс независимый блок эмоций…
– Эмоции пока оставим, дружище… Что ты знаешь о Лебене? Городок такой…
– Абсолютно ничего не знаю. Связаться с информаторием Географического института?
– Свяжись, если уверен, что ты не на контроле.
– Корнелий! Я всегда говорю только то, в чем уверен, – назидательно сообщил Капус. – В отличие от трепача Рибалтера. Я его предупреждал, что он достукается до неприятностей.
– Я тоже. Но давай о Лебене… Постой. Меня, собственно, интересует Институт генной техники и нейроинженерии, есть там такой. А в нем закрытый спецотдел.
– По спецотделу мне никто не даст информацию.
– Ка-апус! Ты же не паршивая серийная машина, а супер индивидуальной настройки! Супер из суперов! – льстиво взвыл Корнелий. – Мне ли тебя учить! Вспомни, как ты добыл нам сведения о проекте застройки Нью-Селены и мы в рекламбюро вставили фитиль старому халтурщику Драблю!
– Да, это было. – В хрипловатом голосе Капуса скользнуло явное самодовольство. – Это называется «извлечение косвенных данных путем построения окружных и посторонних схем». Пришлось делать вид, что я интересуюсь историей мировой клоунады, а для этого якобы необходимо…
– Ясно, ясно. Вот и сейчас исхитрись.
– Тогда помолчи, дружище Корнелий, я поработаю.
Корнелий положил на панель сжатые кулаки, лег на них лбом и стал думать ни о чем. Но сквозь рассеянные обрывки мыслей пробивалось, как он нес Петра – Альбина Ксото, Халька…
– Готово, – чисто и официально произнес Капус. – Спрашивай.
– Содержатся ли в спецотделе люди против их воли?
– Такого вопроса ты не ставил… Но, судя по работе данного отдела, могут содержаться.
– Какая там охрана?
– Обычная ведомственная охрана. Бежать все равно невозможно.
– Конкретная тактическая задача. Могут ли два человека проникнуть в институт и, угрожая оружием, потребовать вывести к ним двух заключенных, чтобы затем увезти их в машине?
– Это абсурд. Будет включена сигнализация, охранный отряд прибудет через четыре минуты. Раньше, чем заключенных приведут.
– Тогда так. Два человека предъявят документ, что они уполномочены забрать арестованных для сопровождения в столицу.
– Документ есть?
– Рибалтер состряпает. У него опыт, а у тебя отличный блок печати.
– Да, дружище Рибалтер это умеет. Все равно не выйдет. В институте потребуют подтверждения полномочий по прямой связи.
– В документе можно указать, что прямая связь исключается, дело сверхсекретное.
– Тогда возьмут индексы этих двух людей, проверят в информатории Управления, и люди эти будут обречены.
– У этих людей не будет индексов.
– Как так?
– Капус, милый, не отвлекайся.
– Государственные служащие не могут не иметь индексов. Номер не пройдет.
– А если эти двое… попросят лишь о свидании с заключенными. Скажем, так: по приказу Управления привезли на свидание их маленького сына. Предъявят соответствующую бумагу… Будет тогда охрана проверять индексы?
– Тогда? Скорее всего, нет. Вероятность девяносто четыре и семь десятых. Но что дальше?
– Дальше двое прибывших, используя момент внезапности, отбирают оружие у охраны. Это возможно?
– Допустим.
– Все пятеро – взрослые и мальчик – садятся в машину. Задача: домчаться сюда, в Реттерберг. Получится?
– Сесть в машину – получится. Но тут же разоруженная охрана даст сигнал, и машину запеленгуют по индексам похищенных заключенных. И перекроют дороги.
– У заключенных… тоже не станет индексов.
– И у мальчика?
– Да.
– Тогда просто дадут сигнал тревоги. Даже если нападающие перестреляют охрану, кто-то один успеет нажать кнопку.
«Не хочется мне стрелять охрану, – подумал Корнелий. – До чертиков не хочется…»
– И будет погоня?
– Сзади – погоня, впереди – заслон.
– От погони можно уйти.
– До заслона.
– Капус, дружище, посмотрим дорогу. Есть у тебя?
Капус включил экран. Изображение было идеальным, без мерцания от помех, которые неизбежно вызывает излучение индекса. Сначала показался фасад института – старое здание с полуколоннами, потом побежала невзрачная улица с пыльными липами, перешла в загородное шоссе. Оно пересекло поле, вошло в крутые, поросшие дубняком холмы… Корнелий видел это словно сквозь лобовое стекло стремительного автомобиля.
Шоссе вильнуло, обходя группу пирамидальных тополей, справа под обрывом засинело море. Опять поворот – туннель в скале…
– Здесь будет первый заслон, – сухо сказал Капус.
– Хорошо. Вернемся немного.
Опять тополя, обрыв, море…
– Стоп… Капус, прикинь. Погоня достанет нас до этого места?
– Вас?
– Капус…
– Не достанет, если вы не замешкаетесь при посадке.
– Хорошо… Если мы сделаем так: выскочим здесь, пустим автомобиль под обрыв, а сами скроемся в лесу? Поверят уланы, что мы погибли?
– На какое-то время… Пока не достанут машину.
– Как скоро достанут?
– Глубина большая. Вызов спасателей… Обычная склока между моряками и уланами, согласование. Сутки уйдут.
