Глава тринадцатая
Застава.
Вторник, 29 апреля.
Время: 17.52
— Вы разве не видите, как он устал? — закричала Магда.
Страх ее куда-то исчез, и его место заняли гнев и возмущение.
— Мне плевать, даже если это его последний вздох, — бросил эсэсовский офицер, назвавшийся майором Кэмпфером. — Я хочу, чтобы он сейчас же рассказал мне все, что ему известно о замке.
Поездка от Кымпины до перевала была страшнее ночного кошмара. Их бесцеремонно затолкали в кузов грузовика и повезли под охраной двух грубых солдат. Двое других сели в кабину, Профессор узнал в них эсэсовцев и быстро объяснил Магде, чем они знамениты. Но даже без его объяснений она сразу почувствовала, насколько ей отвратительны эти люди: они обращались с ними, как с мусором. Солдаты не говорили по-румынски и вместо этого применяли язык пинков и подталкиваний с помощью стволов и прикладов своих автоматов. Но вскоре Магда заметила в них и еще что-то, кроме привычной жестокости тюремщиков, — какую-то озабоченность. Казалось, они очень рады оказаться подальше от перевала и им совсем неохота возвращаться назад.
Переезд оказался особенно тяжелым для отца — ему было почти не по силам усидеть на узкой дощатой лавке посреди кузова грузовика, который нещадно трясся, кренился и подпрыгивал, с трудом одолевая дорогу, не предназначенную для такого транспорта. Каждый толчок вызывал нестерпимую боль во всем теле, и Магда беспомощно наблюдала, как он стискивает зубы и вытирает выступающий пот. Наконец, когда машина остановилась на мосту, ожидая, пока козья повозка уступит ей дорогу, Магда помогла отцу приподняться и пересесть в свое кресло. Она не видела, что происходит на дороге, но была уверена, что пока шофер без перерыва сигналит, машина не тронется и можно попытаться хоть немного облегчить его страдания. Потом ее задачей было удержать кресло-каталку на месте и при этом не упасть самой и не стукнуться о скамейку или низкий борт кузова. Конвоиры лишь усмехались, наблюдая за ее действиями, и не сделали ни малейшей попытки помочь. И когда они подъехали к замку, Магда была измучена не меньше, чем ее побледневший, задыхающийся от боли отец.
Замок... Он изменился. Нет, выглядел он как и прежде, когда они здесь бывали, но едва машина миновала ворота, как в сумерках Магда сразу почувствовала какую-то ауру тревоги и страха. Перемена была даже в воздухе, который неприятным холодком ложился ей на шею и плечи.
И профессор это тоже заметил. Он приподнял голову и осмотрелся, как бы оценивая обстановку.
Солдаты во дворе сновали в какой-то спешке и суете, и их здесь оказалось два сорта — в серых мундирах и в черной форме СС. Двое в сером открыли кузов и жестом приказали спускаться, сразу же начав поторапливать.
Магда обратилась к ним по-немецки. Она понимала этот язык и довольно сносно на нем объяснялась:
— Он не может ходить, — кивнула она в сторону отца.
И сейчас это было правдой — папа находился на грани обморока.
Двое в сером без промедления забрались в грузовик, вынесли отца, кресло и все остальное, но по двору она повезла его уже сама. Следуя за солдатами, Магда чувствовала, как вокруг нее сгущаются тени.
— Здесь что-то случилось! — прошептала она отцу в самое ухо. — Ты это ЧУВСТВУЕШЬ?
Он молча кивнул, и это было его ответом.
Магда вкатила кресло в двери первого этажа башни. Два немецких офицера уже ждали их там — один в сером, другой в черном. Оба стояли возле шаткого стола, стараясь держаться в свете единственной тусклой лампочки под потолком..
Наступающий вечер был на редкость холодным и тихим.
— Во-первых, — начал профессор на безупречном немецком в ответ на требование майора Кэмпфера немедленно дать ему всю информацию, — это строение не является замком. Собственно, замок, или главная сторожевая башня, как ее принято называть, была последним внутренним укреплением в более крупной крепости и часто — тем местом, где жил сам владелец с семьей. А это здание, — он обвел руками вокруг себя, — просто уникально. Я даже не знаю, как было бы правильнее его назвать. Оно построено с большим старанием и искусством, но предназначено лишь для того, чтобы быть обычным сторожевым постом, и при этом довольно незначительно по размерам. Ни один уважающий себя дворянин не стал бы строить для себя такой дом. Но тем не менее его всегда называли «замок» — наверное, просто из-за того, что нет другого, более подходящего слова. И я думаю, что это название ему все же подходит.
— Мне плевать на то, что вы думаете! — рявкнул майор. — Я хочу услышать то, что вы знаете! Историю этого места, легенды, связанные с ним, — все!
— А нельзя ли отложить до утра? — вмешалась вдруг Магда. — Мой отец смертельно устал, и ему трудно сейчас даже сосредоточиться. Может быть, когда он немного передохнет...
— Нет! Мы должны узнать все немедленно!
Магда перевела взгляд с белокурого офицера на более темного — полного капитана по фамилии Ворманн, который до сих пор еще ничего не сказал. Она взглянула в его глаза и увидела в них то же самое, что и в глазах остальных немцев, с которыми ей довелось столкнуться с тех пор, как они вышли из поезда. Теперь то, в чем раньше она еще сомневалась, стало совершенно ясным: эти люди чего-то очень боялись. Офицеры и рядовые — все они одинаково сильно испытывали страх.
— Что вас конкретно интересует? — спросил отец. Наконец заговорил капитан Ворманн:
— Профессор Куза, мы пробыли здесь всего неделю и за это время потеряли уже восемь человек. — Майор неодобрительно посмотрел на него, но тот продолжал говорить, либо не замечая недовольства эсэсовца, либо просто игнорируя его. — Каждую ночь здесь совершалось по одному убийству, а вчера было перерезано сразу два горла.
Профессор собрался что-то ответить, и Магда стала молить Бога, чтобы он не сказал ничего такого, что могло бы рассердить этих немцев. Но, кажется, он тоже понимал это.
— Я не интересуюсь политикой и не знаю, какая группировка может тут действовать. Так что я вряд ли смогу вам помочь.
— Но мы больше не считаем, что здесь замешаны политические мотивы, — сказал капитан.
