— Он рассказывал о ситуации немножко по-другому.
— Мужчины тщеславны. Они всегда выставляют себя героями.
Джеку хотелось, чтобы она еще поговорила. Он пытался вспомнить, что еще Кид рассказывал о ней. Что-нибудь такое, что могло бы ее припугнуть, заставить струхнуть.
— Думаю, вы хотели им командовать, — сказал Джек. — А он был не из тех, кем можно управлять.
— Вы так думаете? Не из тех?
— Да.
— Есть очень мало вещей — и людей, — которыми я не могу управлять, Джек. Это один из моих талантов. Помимо того, что я преуспевающая деловая женщина.
— Я видел еще один из ваших талантов, — сказал Джек. — Уверен, что им заинтересуется полиция.
— О чем это вы?
— Вы неплохо орудуете ножом. И доказательство я видел на руке Кида.
Ее глаза гневно сверкнули, но выражение лица не изменилось.
— Полагаю, вами управлять не так-то легко, — сказала она.
— А я полагаю, что теперь вам многим будет не так просто управлять, — парировал Джек.
Она положила сигарету на тарелочку с хлебом. На фильтре осталась губная помада — впиталась в бумагу, как кровь.
— Джек, — сказала Ева, — я пока не понимаю, чем именно вы занимаетесь. И на самом деле мне это безразлично. Но в полиции считают, что Кид упал с балкона. Спрыгнул ли он, или произошел несчастный случай — в любом случае это печальное, трагическое событие, но я верю, что это был именно несчастный случай. И с вашей стороны было бы очень мудро прийти к такому же выводу.
— Либо?
— Это была не угроза, Джек. Что бы вы себе ни напридумывали, на самом деле я вовсе не такая страшная. Я всего-навсего хотела сказать: либо у вас будет море бессонных ночей. Вы будете пытаться найти нечто, на что нет ответа. Не забывайте, — сказала она, — я работаю в бизнесе, связанном со смертью. Я очень многое знаю об этом. Я знаю, что нет ничего настолько же конечного, безысходного и незыблемого. И я знаю, что смерть — это вещь исключительно в себе. Она существует; в этом ее единственное значение и ее единственная ценность. Она приходит, она приходит к каждому, ей нет особого дела до того, почему и как.
Ева лишь чуть-чуть приподняла руку, а официантка уже поспешила к ним со счетом. Джек протянул руку, чтобы взять чек, но Ева протестующе помахала рукой.
— За счет «Грейв энтерпрайзис», — сказала она.
Они вышли на улицу, Ева взяла Джека за руку, пожала и задержала свою руку в его руке. И снова он ощутил смесь волнения с возбуждением от этого тщательно рассчитанного прикосновения.
— Может быть, мы как-нибудь вечерком поужинаем, — сказала Ева, — и поговорим не о таких грустных вещах.
— Я уверен, что Кида убили, — заявил Джек.
— Понимаю. Но до сих пор не пойму, почему вы так считаете.
— Потому что он строил кое-какие планы на будущее. Потому что у него в крови нашли наркотики, и я не думаю, что эти наркотики он принял сам, по доброй воле. Потому что я знал его и знаю, как важна была для него жизнь.
— И если вы правы? Что тогда?
— Тогда я намерен выяснить, что произошло.
Она все еще не отняла руку. Он чувствовал, как ее пальцы трогают его ладонь.
— Позвольте предостеречь вас от двух очень серьезных ошибок, которые вы можете совершить, — сказала миссис Мильярини. — Первая — посвятить во что-то моего мужа. Это будет очень, очень серьезная ошибка. Но вторая еще серьезнее. Вторая — если вам удастся меня рассердить. — Она приблизилась и поцеловала его в щеку, задержав губы лишь на долю мгновения дольше, чем было нужно. Губы у нее были теплые, и по всему телу Джека прошел разряд электричества. — А вот это уже угроза, Джек.
Он проводил ее взглядом. Она села в машину, подтянула ногу, похожую на змею, и исчезла. Джек смотрел, как отъезжает лимузин, как он сворачивает за угол, как пропадает из виду. Потом поднял руку и дотронулся до щеки в том месте, где к ней прикоснулись губы Евы. У него было такое чувство, что кожа у него рассечена. Или обожжена.
Он потер щеку двумя пальцами правой руки и посмотрел на кончики пальцев. На них осталось немного красной помады. Джек смотрел на свои пальцы и понимал, что сделал первый непонятный шаг в неведомый мир Кида.
Правда, он не мог понять собственных чувств.
Чувства были примерно такие же, как во время первых тренировок с Кидом. Больно. Часто почти невыносимо.
Но это ему нравилось.
37
На этот раз реакция сержанта Маккой на появление Джека в полицейском участке была совсем не такой нейтральной, как при первом его визите в это учреждение. На этот раз она была совсем не рада его видеть.
— Это мой муж, мистер Келлер. Мы собираемся поужинать. Он только что заехал за мной, чтобы я не добиралась в центр одна. Правда, мило с его стороны?
— Очень мило.
— Элмор, это Джек Келлер.
— Приятно с вами познакомиться, — сказал Джек. — Или, вернее, приятно снова увидеться с вами. Я знаю, что мы с вами встречались в ресторане.
Элмор Маккой был потрясен тем, что Джек помнит об этом, но его жена мгновенно вмешалась.
— Рот закрой, дорогуша. Это я ему сказала, что мы с тобой отмечали там годовщину. Он хороший человек, но не настолько хороший.
Элмор Маккой явно разочаровался, но сержант и не думала обращать на это внимание.
— Дай нам, пожалуйста, две минутки, — сказала она мужу, — и я буду готова.
Ее супруг кивнул и оставил их наедине у рабочего стола сержанта.
— Сержант… — начал Джек, но Маккой незамедлительно его прервала.
— Думаю, говорить буду я, — объявила она, — потому что, когда я сказала, что у меня есть две минуты, я именно это имела в виду. Разговор будет короткий, потому что я хочу, чтобы вы поняли одну-единственную вещь: чем бы вы ни занимались, прекратите это.
— Откуда вы знаете, чем я занимаюсь?
— А вы как думаете? Нам уже был звоночек от милейшей миссис Мильярини, которая сообщила, что вы ее шантажируете. Поверьте мне, Джек, — а я буду называть вас Джеком, поскольку все настолько глупо, что я не в силах заставить себя называть вас мистером Келлером, — внушите себе, что вы не хотите шантажировать никого из семейства Мильярини. Просто не хотите вы этим заниматься, и все тут. Она говорила, что готова обвинить вас во взломе и проникновении в ее квартиру, и поверьте, это было бы самое любезное, что она могла бы сделать в данной ситуации.
— Так вы знаете, что владелицей квартиры, с балкона которой упал Кид, была она?
— Я офицер полиции, черт побери, и, конечно, я знаю об этом! Вы как думаете, я на что трачу свое время? А вот знаете ли вы, что она владеет еще двумя квартирами в этом же доме? Она купила их в качестве вложения капитала и сдает. Это деловое предприятие, квартирами владеет ее компания. — Маккой начала произносить слова скороговоркой. Похоже, она с каждой минутой волновалась все сильнее. — Вот так. А если вам любопытно, то я скажу, что ваш друг, скорее всего, не платил ни доллара за проживание в этой квартире. Я эту дамочку видела и знаю, что она за птица, но это не мое дело. И не ваше. Мы поговорили с ней о наркотиках, которые найдены в квартире, и мы удовлетворены ее объяснениями. Она утверждает, что понятия не имеет ни о каких наркотиках. Вот это было наше дело, и об этом мы позаботились. Ее этот факт еще больше удивил, чем вас! Так что, Джек, я предлагаю следующее: прекратите ее запугивать и перестаньте надоедать мне.
— А вам известно, что она ранила его ножом?
— Нет, — ответила Маккой, и ее раздражение немного утихло. — Я этого не знала. Когда?
— Четыре или шесть недель назад. Она бросилась на него с ножом и порезала ему руку выше локтя.
— Такой жалобы к нам не поступало. А незначительные проявления насилия при домашних ссорах не стоят ни шиша, Джек.
— Один звонок от жены мафиози — и это все, что нужно, чтобы вы прекратили расследовать дело?
— Перестаньте упрекать меня, когда сами не знаете, о чем говорите, потому что все это меня действительно очень злит. Нет никакого дела, нет никакого, черт побери, расследования!
