– И как он распорядится информацией?
– Преступления не только имели место, но и продолжают совершаться. В данный момент их кто-то планирует. А ведь это не просто мелкие шалости. Думаю, он будет потрясен не меньше меня. ФБР наверняка захочет принять участие в твоем деле.
– Значит, Бенни окажется в руках федов?
– Совершенно верно. Ты что, против его ареста?
– Надеюсь, ему дадут пожизненное. Но у него целая агентурная сеть, и она пока еще в тени.
– Феды мастерски умеют расставлять ловушки. Иногда, правда, садятся в лужу, однако по большей части их усилия приносят неплохие результаты. Я постоянно поддерживаю с ними связь, Кайл, и знаю: это профессионалы. После моей беседы с другом феды тихо и спокойно начнут собственную операцию. При необходимости они могут вывести в поле небольшую армию. Именно это тебе сейчас и нужно.
– Ясно.
– Ты позволишь мне переговорить с ФБР?
– Может, там вас вежливо выслушают и на этом все кончится?
– Может быть, но вряд ли.
– Когда вы хотите встретиться со своим другом?
– Сегодня же, ближе к вечеру.
Колебания Макэвоя были недолгими.
– Хорошо, – наконец сказал он.
Глава 33
Была полночь, когда Кайл бесшумно открыл незапертую дверь кухни и вошел в отцовский дом в Йорке. Свет горел повсюду. Макэвой-старший отлично знал, что сын объявится поздно, однако ничто не должно было нарушить его по-стариковски чуткий сон. Зак – старый колли, достойный представитель породы, который никогда не пустил бы чужака дальше крыльца, – поднял с подстилки голову и тихо проворчал что-то приветственное. Кайл почесал псу уши, довольный, что Зак еще помнит его. Никто точно не знал, сколько овчарке лет; собака была даром одного из клиентов, частью гонорара. За годы жизни в доме у пса выработалась привычка лежать под рабочим столом Джона Макэвоя и внимательно слушать рассуждения хозяина о серьезных юридических проблемах, с которыми сталкивались обитатели Йорка. Свой обед Зак съедал в кухне, как правило, в компании какой-нибудь секретарши.
Кайл скинул кроссовки, поднялся по деревянной лестнице в спальню и залез под одеяло. Он быстро заснул.
Не прошло и пяти часов, как дверь в спальню распахнулась от энергичного толчка ноги Макэвоя-старшего.
– Все еще дрыхнешь, сосунок? Вставай, выспишься на кладбище!
В нижнем ящике шкафа Кайл отыскал пару теплого белья и шерстяные носки, за высокой резной дверцей – старый, сохранившийся со студенческих времен охотничий комбинезон. Поскольку женщины в доме не было, шкаф за долгие годы до предела забили всевозможным тряпьем, меж вешалками седели клочья паутины. Ботинки грубой кожи стояли там же, где Кайл оставил их ровно год назад.
Отец в кухне готовился к боевым действиям. На столе лежали три ружья с оптическими прицелами, рядом – несколько пачек патронов. Кайл, мальчишкой познавший премудрости охотничьего промысла, знал: оружие отец тщательно вычистил еще накануне.
– Доброе утро, – сказал Джон Макэвой. – Ты готов?
– Да. А где кофе?
– В термосе. Когда приехал?
– Пять или шесть часов назад.
– Вот что значит молодость. В путь!
Они быстро погрузили снаряжение в форд-пикап, старый, побитый внедорожник, на котором Джон больше всего любил ездить по городу и его окрестностям. Через пятнадцать минут после пробуждения Кайл уже сидел за рулем и гнал машину сквозь сырую тьму ноябрьского утра, время от времени отхлебывая из металлического стаканчика горячий кофе и поднося ко рту плитку шоколада. Очень скоро город остался позади, дорога стала у?же.
Джон закурил сигарету, табачный дым медленно вытягивало в щель над боковым стеклом. По утрам отец редко бывал разговорчивым. Как человек, чьи дни проходили в заполненной людьми юридической конторе маленького городка, под трели телефонных звонков и тяжкие вздохи секретарш, отец чрезвычайно ценил тишину утренних часов.
Так до конца и не стряхнувший с себя сон Кайл был поражен огромными пространствами, что открывались по обе стороны дороги, а также полным отсутствием следов человека и явственно ощущавшимся дыханием природы. Чем, интересно, манит людей город?
У деревянных ворот машина остановилась. Джон развел створки, и сын тронул пикап с места. Дорога все дальше уходила в холмы. На востоке небосклона пока ничего не предвещало скорого восхода солнца.
– Как продвигается твой роман? – спросил Кайл, желая нарушить тяготившую его тишину. В разговоре по телефону отец упомянул о новой подруге, весьма серьезно настроенной даме.
– С переменным успехом. Сегодня вечером она приготовит для нас ужин.
– А зовут ее…
– Зоя.
– Зоя?
– Зоя. Это греческое имя.
– Она гречанка?
– Ее мать – гречанка. Отец – наполовину турок, наполовину англичанин. Зоя, извини за выражение, – помесь, как и большинство нормальных людей.
– Но она хоть умна?
Джон выбросил окурок в щель.
– Полагаешь, я бы с ней общался, будь она дурой?
– Да. Я хорошо помню Роду. Вот уж крайне недалекое создание.
– Рода была горяченькой пышкой, ты просто не мог оценить ее красоту.
Форд подбросило на ухабе: какой-то забуксовавший грузовик оставил в гравии глубокую яму.
– Откуда Зоя приехала в город?
– Из Рединга. К чему все эти вопросы?
– Сколько ей лет?
– Сорок девять, и она чудо как хороша.
– Собираешься взять ее в жены?
– Пока не знаю. Но разговор об этом у нас с ней был.
Гравий на дороге сменился обычной глиной. На краю кажущегося бесконечным в темноте поля Джон предложил сыну остановиться и выключить габаритные огни.
– Это наверняка чья-то собственность, – сказал Кайл, вытаскивая из машины ружья.
– Поле принадлежало семье бывшего мужа Зои. При разводе земля отошла к ней. Двести акров, вместе с оленями.
– Брось, не верю.
– Чистая правда. Все законно, никто не подкопается.
– Развод, конечно, оформлял ты.
– Да, пять лет назад. Но встречаться мы стали лишь в прошлом году. Ну, может, в позапрошлом, не помню.
– Значит, мы будем охотиться на собственность Зои?
– Именно так. Ее это не беспокоит.
Вот вам преимущества юридической практики в маленьких городках, подумал Кайл. Минут двадцать отец и сын без слов двигались по опушке леса. Под ветвями раскидистого дуба они замерли, небо на востоке стало чуть светлее.
– На прошлой неделе Билл Хэнри убил великолепного самца, вон там, под холмом, – сказал Джон, указав рукой, где именно это произошло. – Быки здесь иногда попадаются просто огромные. Если повезло Биллу, может, повезет и нам.
В ветвях дуба на высоте футов двадцать от земли имелся дощатый настил, подняться на который можно было по прибитым к стволу шатким перекладинам.
– Забирайся, – бросил Макэвой-старший сыну. – Я буду в сотне ярдов от тебя, на другом. И запомни: бьем только самцов, ясно?
– Понял.
– Лицензия на отстрел у тебя еще не просрочена?
– Боюсь, уже.
– Не важно. Егерем тут по-прежнему старина Лестер. Месяц назад я спас его сына от тюрьмы. Мальчишка приторговывал метадоном. – Отец зашагал к группе деревьев неподалеку, из темноты донесся его голос: – Смотри не засни!
Перебросив ружье за спину, Кайл начал карабкаться по перекладинам. Настил оказался крошечной площадкой из четырех досок, примотанных к двум толстым сучьям алюминиевой проволокой. Человек, который его делал, нимало не беспокоился об удобствах. Кайл опустился на колени – они тут же затекли. Тогда он сел на доски, упершись спиной в могучий ствол и свесив ноги вниз. Еще пятилетним мальчишкой сопровождая отца на охоту, он уяснил, как важно для стрелка умение сохранять полную неподвижность. Едва ощутимый ветерок слабо шевелил немногие оставшиеся на дереве листья. Над горизонтом быстро вырастал ослепительно-желтый диск. Еще немного, и олени потянутся из чащи к полю на поиски корма.
Одностволку «ремингтон» тридцатого калибра Джон подарил сыну в день его четырнадцатилетия. Крепко прижав ружье к груди, Кайл не заметил, как погрузился в дрему.
