– Значит, твоя квартира прослушивается?
– Да. И просматривается. Мне известно о наличии по крайней мере трех микрофонов. Один скрыт за электрической розеткой в гостиной, другой – в спальне, над платяным шкафом, третий – на кухне, в филенке двери. Рассмотреть их как следует я не могу: мешают телекамеры, тоже три штуки. Они фиксируют все мои движения, пока я дома, что в общем-то бывает редко. Обнаружил я эту технику довольно грамотно, занимаясь уборкой: вытирал пыль, мыл полы и окна. Квартира – дрянь, но в ней хотя бы нет грязи.
– А телефон?
– Сотовый у меня еще со студенческих времен, старенький, и они его слушают. Поэтому я и не собираюсь покупать новый. Несу в трубку какую-нибудь чушь – пусть радуются. Есть еще и обычный проводной телефон, но он, уверен, тоже прослушивается. Я, конечно, не проверял досконально его, опять же из-за камер. Заказываю по нему пиццу, ругаюсь с хозяином квартиры, вызываю такси. – Кайл достал из кармана фирмфон. – А этот получил на работе, в первый же день. Вот он чист.
– Вопрос: почему он у тебя в кармане, если сегодня – День благодарения?
– Привычка. Он выключен. Важные проблемы я обсуждаю с настольного аппарата в офисе. Уж если эти люди способны подключиться и к нашим служебным телефонам, то в заднице вся страна.
– Не знаю, как там страна, но ты точно в заднице. Тебе следовало рассказать мне все девять месяцев назад.
– Да. Мне многое следовало сделать совсем по-другому, однако твой сын лишен дара предвидения. Кроме того, я жутко боялся. Боюсь и сейчас.
Пока Зак поднимал заднюю лапу на пожарный гидрант, Джон Макэвой вытащил из пачки очередную сигарету. Темнело, ветер кружил по асфальту сухие листья. Отца и сына ждал ужин у Зои.
Начав новый круг по кварталу, они заговорили о будущем.
Глава 34
Юристы «Скалли энд Першинг», решившись покинуть Нью-Йорк на время праздника, вернулись в город ранним субботним утром исполненные желания работать и работать. Недолгая отсрочка лишь разожгла в их душах ненависть к отдыху. Кому из клиентов вздумается оплачивать выходной день?
Переступив порог секретной комнаты на восемнадцатом этаже ровно в восемь утра, Кайл уселся за стол. Рядом с ним в виртуальной реальности уже бродили еще четверо членов команды «Трайлон». В знак приветствия Макэвой кивнул, однако никто даже не повернул голову в его сторону. Одет Кайл был в джинсы и темно-синий шерстяной свитер; рядом со столом стоял атташе-кейс, черная кожа на его углах заметно потерлась. Купленному на Пятой авеню кейсу не было еще и десяти месяцев, но выглядеть по-другому обязательный для сотрудника фирмы аксессуар просто не имел права.
Левой ногой Кайл задвинул кейс под стол, поместив вплотную к системному блоку, который так интересовал любознательного Найджела. После того как рядом с монитором легли рабочий блокнот и папка, стол Макэвоя приобрел рабочий вид. Минут через пятнадцать Кайл снял пиджак, повесил его на спинку стула, закатал рукава свитера. С этого мгновения «Трайлон» должен был каждый час платить фирме дополнительные четыреста долларов.
Обведя быстрым взглядом комнату, Макэвой увидел еще один кейс. Пиджаки четверка трудоголиков оставила наверху. Для Кайла потянулись долгие часы блужданий по футуристическому миру супербомбардировщика «Б-10» и тех людей, что проектировали эту чудесную машину.
Единственным достоинством секретной комнаты был строжайший запрет пользоваться в ней сотовыми телефонами. Через четыре часа Макэвою понадобилось выйти: он хотел просмотреть список полученных сообщений. Беспокоила Дейл, по какой-то причине не появившаяся этим утром в офисе. Кайл поднялся в кабинет, прикрыл дверь – что шло вразрез с политикой фирмы – и позвонил на личный сотовый мисс Армстронг. Как бы желая подчеркнуть неприязнь к фирмфонам, каждый сотрудник фирмы носил в кармане собственный аппарат.
– Да? – прозвучало в трубке.
– Ты где?
– Пока в Провиденсе.
– А сюда ты собираешься?
– Не уверена.
– Хочу напомнить вам, юная леди: это уже третий день, за который вы не подбили ни единого часа.
– Значит, сам ты в офисе?
– Так точно, мэм. Как и многие другие, кто действительно дорожит рабочим временем. Не хватает только вас.
– Что ж, можете меня уволить. Плевала я на работу.
– С таким отношением тебе никогда не стать партнером, Дейл.
– Правда?
– Предлагаю подумать об ужине. В Гринвич-Виллидж открылся новый ресторан, и там очень неплохая музыка.
– Ты назначаешь мне свидание?
– Да. Счет разделим пополам – уж если фирма не проводит различий между дамами и кавалерами.
– Господи, как романтично!
– Настоящий роман начнется после ужина.
– Так вот что тебе от меня нужно!
– Причем всегда.
– Вернусь в город около семи вечера. Я позвоню.
Отдав фирме «Трайлон» двенадцать бесценных часов. Кайл вызвал по телефону черный лимузин и отправился в Гринвич-Виллидж. Ресторан турецкой кухни располагал всего двенадцатью столиками, там не предъявляли особых требований к одежде, хотя явно предпочитали публику в джинсах. После восторженной заметки в «Таймс» местечко приобрело бешеную популярность. Столик Кайлу достался лишь потому, что четвертью часа ранее кто-то отменил свой заказ.
Дейл сидела за стойкой бара, потягивая из бокала белое вино. Она казалась почти безмятежной. Обменявшись целомудренным поцелуем, они погрузились в воспоминания о Дне благодарения с таким жаром, будто по меньшей мере месяц провели на пляжах Флориды. Отец и мать Дейл преподавали математику в одном из колледжей Провиденса. Людьми они были, конечно, замечательными, однако жизнь вели до отвращения добропорядочную и скучную. Врожденные способности к точным наукам позволили Дейл с легкостью получить докторскую степень, но она вовремя одумалась и не последовала примеру родителей. Бог знает какими путями она вышла на стезю юриспруденции, краеугольного камня демократии, инструмента разрешения самых острых социальных конфликтов. С отличием окончив юридическую школу, Дейл отклонила приглашения нескольких весьма солидных фирм и остановила выбор на «Скалли энд Першинг». Однако уже после трех месяцев работы ее стала грызть жуткая тоска по тригонометрическим функциям.
Переместившись за столик, она тут же поделилась с Кайлом последней новостью:
– Сегодня утром была на собеседовании. Заманчивая открывается перспектива.
– Мне казалось, у тебя и сейчас неплохая работа.
– Да, но она мне уже надоела. В Провиденсе есть маленькая фирма, она занимает старинный особняк в центре города. Студенткой я подрабатывала там: разносила бумаги, варила кофе, ну и так далее. В фирме около двадцати юристов, причем половина – женщины. Ничего суперсложного, они имеют дело с общей юридической практикой. Я поговорила с руководством, и сегодня меня вызвали на собеседование.
– А как же карьера в «Скалли»? Да у твоих ног весь мир! Чего ты, в конце концов, хочешь?
– Того же, чего и ты, – жить.
– Я хочу стать партнером, чтобы просыпаться не раньше пяти утра и дожить хотя бы до пятидесяти. Вот чего я хочу.
– Кайл, Кайл! Опомнись. В крупных фирмах мало кто выдерживает более трех лет. Самые дальновидные уходят после двух. До вершины добираются только полудурки.
– Другими словами, ты уходишь.
– Я не скроена для Нью-Йорка. Считала, у меня хватит сил, но ты же видишь…
Приняв заказ, официант долил им в бокалы вина. Из тесной кабинки открывался вид на весь зал. Правая рука Кайла покоилась под столом меж коленей Дейл.
– Когда ты намерена уйти?
– Как только все определится. Сегодня утром я фактически вымаливала у них место. Сорвется в Провиденсе – буду искать где-нибудь еще. Как бы то ни было, в «Скалли» я не останусь.
– Поздравляю. У всех наших твой шаг вызовет желчную зависть.
– А у тебя?
– Не знаю. Я, похоже, начинаю вписываться. Сейчас мы все в шоке, но это пройдет. Мы пока как первогодки в армии: ноем от ничтожных царапин.
