Рейс Анк-Морпорк – Сто Лат стал регулярным. Мокрист написал лозунг: «Не обязательно жить в Анк-Морпорке, чтобы работать в Анк-Морпорке», и он стремительно набирал популярность в Сто Лате. Идея тихой жизни в глубинке вдали от большого города, но с приемлемой коммуникацией с Анк-Морпорком показалась чрезвычайно привлекательной.
Многочасовые путешествия верхом на големе-лошади способствуют полету творческой мысли. Разум Мокриста вертелся вокруг бескрайних возможностей локомотивов со скоростью хомяка в колесе. Еще один синапс в его мозгу подсказал: поезда – это только начало! Железная дорога была чем-то вроде вселенской идеи, витавшей в эфире над всем миром. Идея фикс, которая оправдывала его собственное помешательство на идее насчет Щеботана.
Тем не менее, двигатели оставались по-прежнему важнейшей частью дела. Эксперименты Дика Симнела в Свинтауне породили на свет множество чудес, занявших свое место в вагонах неутомимой Железной Герды. Теперь она делила большой ангар с двумя новичками, которых Симнел называл Летунами, которые совершали регулярные рейсы в Сто Лат и обратно, тогда как сама Железная Герда вернулась к поездкам вокруг Анк-Морпоркскй фабрики, маршрут которых был расширен и включал теперь короткую петлю дволь реки для демонстрации нового моста. Маленькая, но растущая группа неутомимых трейнспоттеров записывала теперь в своих книжках то номер два, то номер три.
Спустя несколько минут после возвращения в Анк-Морпорк Мокрист был изловлен полным энтузиазма Гарри, желавшим показать ему последние разработки. Уклоняясь от искр, они подошли к огромному ангару, охраняемому одним из тяжеловесов Гарри, который даже на собственного работодателя смотрел с подозрением. Он выглядел как человек, по крайней мере, гуманоид, и Гарри представил его просто как «Проблема». Проблема зыркнул на Мокриста и отошел от двери, давая возможность Гарри и Мокристу проникнуть внутрь.
Мокрист затылком почувствовал тяжелый взгляд Проблемы и спросил:
— Гарри, Проблема случайно не стоит на учете в Страже?
Гарри мельком глянул на него:
— Конечно, он стоит на учете! Он охранник. И он мне нужен. Люди слоняются кругом, пытаясь проникнуть внутрь, особенно по ночам, а службы безопасности – Стража, големы и сторожевые псы, - создают массу бумажной работы, тогда как Проблема решает проблемы. Избегайте проблем с Проблемой, и Проблема не создаст вам проблем, как говорила моя бабушка, - Гарри усмехнулся. – Не беспокойтесь, мистер Губвиг, я прямо приказал ему не убивать вас…сегодня.
Мокрист внял советам и бросил последний беглый взгляд на Проблему, который принял еще более угрюмый вид, всем своим существом напоминая, что существует ой как много болезненных вещей, которые можно проделать с человеком, не убивая его.
Гарри кивнул гиганту, который потянул на себя большое полотнище брезента, обнажая машину намного большую, чем Железная Герда или любое из творений Симнела, которое Мокрист и Гарри когда-либо видели.
Гарри хлопнул Мокриста по спине:
— Ну что ж, мистер Губвиг, пока вы занимались экстремальным туризмом во владениях важных шишек и посягали на их имущество, мы с мистером Симнелом тоже были очень заняты, да еще как! Парень сейчас наверху, доводит затею до ума в конструкторском бюро, но этот новый двигатель – высший класс, говорю вам.
— Я тоже не развлекался, знаете ли, - негодующе начал Мокрист, но Гарри перебил:
— Да, я в курсе, что все мы вносим свою лепту в рывок Ветинари к Щеботану, хотя лично меня не слишком волнуют омары, но это показывает превосходство Анк-Морпорка, и все такое, ну и, конечно, если мы сможем поставлять свежие морепродукты в город, то заживем на широкую ногу, или, как они говорят, будем как сыр в масле кататься. А Дик говорит, что его новое детище, - он хлопнул по сверкающему кожуху нового двигателя, словно это была взявшая кубок скаковая лошадь, - сможет перевозить больше грузов, причем быстрее, чем все остальные локомотивы!
Мокрист обдумал это.
— Знаете, - сказал он, - я уверен, что, как только наш малыш Симнел закончит этого нового Летуна, он решит, что Железная Герда может идти чуть-чуть быстрее. Гарри, он не позволит ничему затмить ее, даже если это означает, что ему придется переделывать ее снова и снова, как бы она ни была хороша. Сколько бы мы ни наняли рабочих, большую часть времени он тратит на нее. Она прототип их всех, и он постоянно меняет прототип.
— И он хочет встречаться с нашей Эмили! Ну, он умный парень, и она всегда будет знать, где он находится.
«Интересно, а что Железная Герда об этом думает?» - мелькнуло в голове Мокриста. Но даже когда он отбросил эту смехотворную мысль, ему послышалось легкое шипение пара.
Гарри все еще любовался новым локомотивом.
— Думается мне, омары, будут первыми настоящими иностранцами, которые получат железную дорогу. Наша Эмили говорит, что по-щеботански «железная дорога» звучит так же, как «карточная игра», так что было бы неплохо бы навязать наши рюэлли? Так что убедитесь, что у вас достаточно тузов в вашем манше, мистер Губвиг.
— Манше?
— Эффи учит меня говорит по-омарски; она считает, что это прекрасный романтичный язык.
Мокрист вспомнил, что он почти месяц не виделся с женой и завершил более пятидесяти переговоров, чтобы достигнуть границ с Щеботаном.
— Так вы приспособились к ситуации, да? Щеботан недалеко, и вам предстоит наслаждаться солнцем, когда вы туда доберетесь. И вот что я скажу! Прежде чем отправиться туда, вы получите выходной! И заметьте, я говорю такое очень немногим людям.
Мокрист прочистил горло.
— На самом деле, Гарри, вы, э-э, не можете мною распоряжаться. Мною распоряжается город.
— Так что, я даже уволить вас не могу?
— Боюсь, что нет, Гарри.
Гарри фыркнул:
— Я не желаю видеть рядом с собой людей, которых даже не могу уволить. Это противоестественно.
Это был долгий день после нескольких долгих недель или даже месяцев, и в этот вечер Мокрист был счастлив войти в свой дом, с нетерпением ожидая свидания с большой кроватью под балдахином, матрасы на которой не были набиты соломой, а подушки оставались настоящими подушками. Очень немногие из постоялых дворов, где Мокрист останавливался во время своего путешествия, считали подушки полезными и необходимыми. Что-то напевая про себя, он вошел в дом, прежде, чем Кроссли успел открыть дверь, и прошел не в основную часть дома, а в маленький коридор, который вел к кабинету Ангелы, где его возлюбленная разговаривала с Сумраком Тьмы.
Семафоры предоставляли равные возможности, особенно когда вопрос касался существ, которые могли вскарабкаться по ребристым конструкциям семафорной башни, усесться наверху в креслице и кодировать, как демоны, не являясь таковыми, несмотря на внешний вид.
Ангела с подозрением просматривала отчеты семафорщиков, а гоблин, похожий на ночной кошмар, сидел на краю стола. Она помахала рукой, давая знак, что не может отвлечься, потом скрутила отчет, передала гоблину и рявкнула:
— Отправь это на башню девяносто семь. Кто-то там халтурит с кодом, возможно, стажер. Я хочу знать, понятно?
Гоблин сграбастал свиток, спрыгнул со стола, как лягушка, направился к маленькой дверце у самого пола и исчез. Мокрист слышал престук, пока гоблин карабкался по обшивке наверх, в частную башню на крышу.
Он вздрогнул, но не успел ничего сказать, когда Ангела подняла глаза:
— Слушай, он пунктуальный, быстрый, надежный, а кодирует даже аккуратнее, чем я, но все, чего он от нас хочет, - возможности жить на крыше вместе с семьей. Только не надо опять рассказывать, как тебя травмировала картинка с улыбающимся гоблином в детской книжке, когда ты был маленьким, ладно? Смирись с этим, Мокрист. Гоблины – лучшее, что случилось с семафорами, то есть, с нами! Они обожают, когда семафоры работают, к тому же, рядом с ними не водятся мыши и крысы, так что еще одна проблема разрешилась сама собой.
Ангела встала, обошла стол и горячо поцеловала Мокриста.
