– Ты что там делаешь, а? – Яростный окрик застал меня в процессе извлечения дичины. Рука дрогнула, и поросенок намертво застрял в трубе, закупорив дымоход.
– Изучаю местность, – нашлась я, вскидывая ладонь ко лбу и прожигая взглядом горизонт, словно былинный витязь в ожидании вражеской рати.
– А вы кто такие будете? – дотошно выспрашивал незнакомый лысый мужик. Я бдительно вгляделась в него, не убирая ладони ото лба. Когда мужик задрал голову, чтобы, в свою очередь, ознакомиться с нахальной ведьмой, я увидела дородную рыжую бороду лопатой и пухлые красные губы на щекастом лице. Под ногами у мужика путался худенький конопатый мальчишка лет десяти – видимо, сын.
– Мы – прославленные охотники на вампиров, – вдохновенно солгала я. – Я – Вольха Редная, а это мои ученики и помощники – Вал Лучезарный и Лён Красноречивый. Вознесите нам хвалу, и разойдемся с миром.
– Хвала вам, – машинально повторил мужик. – А я Лука Длинномерыч, корчмарь здешний. Тут моя хата недалече, гляжу из окна – шастают у заведения какие-то. Дай, думаю, выйду, шугану.
– Я те шугану! – освирепел тролль. – Давай корми путников, Гхыр Длинномерыч! Где это видано – героев голодом морить!
– Вы спервоначалу предводительницу свою с крыши сымите, – недоверчиво хмыкнул трактирщик. – Неча ей по черепице тыркаться. Не слыхал я чевой-то о вашей банде. Бродют тут всякие, потом куры пропадают.
– Эти «всякие» платят звонкой монетой, – холодно прервал излияния трактирщика Лён, встряхивая на ладони мешок с подаянием.
– Да мне-то что? – сразу остыл мужик. – Пива я вам, пожалуй, еще нацежу, а вот из кушаний, почитай, ничего не осталось. Разве что яичницу с ветчиной изволите…
– Изволим, шевелись давай! – гаркнул тролль. – Цыпа, прыгай, я поймаю.
Но поймал меня Лён. Просто удивительно, насколько хрупкой и беззащитной может чувствовать себя женщина в крепких мужских руках. И я впервые поймала себя на кощунственной мысли, что быть женщиной не так уж плохо…
Поручив мальчишке растопить очаг, корчмарь зажег свечу и полез в кладовую за ветчиной, яйцами и вином. Мы облюбовали стол у окна, подтащили к нему тяжелые резные стулья и уселись, прислушиваясь и осматриваясь. Толкнув Лёна в бок, я кивком указала ему на длинные плетенки чеснока, развешанные по углам – от вампиров. Той же цели служил серебряный крест, прибитый над порогом. Вампир с явным интересом ознакомился с этими нехитрыми народными приспособлениями.
Впрочем, иная нечисть окружалась почетом – в углу трогательно белело блюдечко с раскрошенным пирогом для домового.
Сынишка трактирщика прилежно раздувал угли, время от времени глухо чихая в рукав. Береста, а затем и щепки занялись, погнав дым в корчму. Убедившись, что тяга отсутствует, мальчик сунул голову в очаг и заглянул в трубу.
Боги, как он заорал! Вал, нетерпеливо вертевший в руках солонку, выронил ее и весь обсыпался солью. Вскочив, как ошпаренный, тролль опрокинул стул, защемив хвост кошке, крутившейся под столом. Отчаянно взмяучив, кошка прыснула в дверь – под ноги трактирщику, возвращавшемуся из погреба и груженному снедью по самые уши. Исполнив сложнейший по технике пируэт, трактирщик завалился на спину, не выпуская из рук огромный свиной окорок.
– Яичница отменяется, – невозмутимо сказал вампир, ногой преграждая дорогу катящейся луковице. – Из-за чего весь сыр-бор?
– Там сидит демон! – мальчишка клацал зубами от ужаса. – Я видел копыта!
– Свят, свят! – корчмарь торопливо перекрестился окороком. – Чур меня!
– Не волнуйтесь! – вскричала я, срываясь с места. – Сейчас мы его изгоним! Ребята, прикройте меня!
– Ладно… покроем… – понимающе шепнул вампир, вытаскивая меч и вставая в боевую позицию рядом с камином.
– Ну подыграйте, вам что, сложно? – процедила я сквозь зубы, делая вид, что творю неслыханную, невиданную, могучую волшбу. Стрелки голубоватых разрядов поползли по стенам, на чердаке завыло, загоготало, заулюлюкало. Корчмарь на четвереньках уполз под стол и тоненько поскуливал от страха, выставив перед собой, словно щит, пыльный окорок. Краем глаза я заметила домового – он изумленно выглядывал из подполья, не понимая, к чему весь этот спектакль. Импровизируя со слуховыми и зрительными иллюзиями, я устремила мрачный остановившийся взгляд в камин и стала размеренно выкрикивать магические слова:
– Ниосп ксамил роорре! Суоиселам! Эррениум!
Бесогонный экзорцизм возымел успех. Корчма содрогнулась, из камина стрельнуло хвостом зеленого пламени, и на камни очага посыпались черные обугленные кости. Войдя во вкус, Вал испустил боевой клич и заметался по корчме, размахивая мечом и выделывая немыслимые пируэты.
– Я вижу его, вижу! – орал он. – Хватайте его! Он бежит прямо на вас!
Корчмарь, к которому были обращены сии пламенные речи, не ринулся добивать поверженного врага, а с воплем нырнул под стойку. Еще немного побесновавшись, Вал позволил демону ускользнуть через открытую дверь, выругался вдогонку, сплюнул и, тяжело дыша, повалился на стул подле стойки. Открутил краник бочки с пивом, прильнул к нему пересохшими губами и стал жадно пить.
– Что это было? – недоуменно спросил Лён, наклоняясь за выпавшей из трубы костью.
– Трубоочистительное заклинание, – шепнула я, – тяга нам обеспечена!
– Эй, ты… как там тебя? Лукавый, что ль? – Вал оторвался от крана, утер рукавом запененные губы. – Ты чем пиво разбавлял, мошенник? Помои из лохани выплеснул? Иди ветчину жарь, легко, думаешь, на пустое брюхо за демонами гоняться?
– Он-н-но уш-ш-шло? – Корчмарь боязливо выглянул из-под стойки.
– Дематериализовалось! – авторитетно заверила я.
– Де… диамт… Ага. А поросенок? Здесь был копченый поросенок! – вспомнил трактирщик.
– Вот за ним-то демон и явился! – нашлась я.
Недоверчиво ворча, корчмарь снова полез в погреб.
Спустя четверть часа наша яичница появилась на столе, чтобы просуществовать на нем ровно три минуты. Расплатившись мелочью (корчмарь немного поворчал: мол, словно на паперти побирались) и договорившись насчет ночлега, мы направили усталые стопы к храму.
Вал снова проверил копилку, но с тем же успехом. «Убогий» проводил нас мрачным взглядом. Обогнув храмовую ограду, мы поднялись по ступенькам высокого крыльца. Я дернула за тяжелое чугунное кольцо. Дверь была заперта. Лён требовательно постучал по ней рукоятью гворда.
Дверь распахнулась. На пороге стоял высокий, молодой еще священнослужитель, черный, костлявый, неестественно прямой, про таких говорят – палку проглотил, взгляд дикий и подозрительный, как у сбежавшего из поруба бандита, борода длинным клином. Черная ряса оторочена серебряной тесьмой, на груди деревянный крест, на голове – высокая прямоугольная шапка.
Вампир и священник столкнулись лицом к лицу.
– Чего тебе, чадо мое? – важно спросил дайн.
– Желаю, батюшка, избавить твой приход от вампира-кровопийцы, – в тон ему ответил Лён, смиренно склонив голову. – Благослови на битву!
Дайн торжественно перекрестил вампира. Почин незнакомого рыцаря пришелся ему по душе.
– Иди на битву смело, дитя мое, боги тебя не оставят!
– Спасибо, святой отче! Не дозволишь ли мне с друзьями помолиться напоследок в твоем храме? – униженно попросил вампир.
Изумруд в обруче Лёна переливался, трепетал, как зеленый огонек, выдавая свою артефактную сущность.
– Волшебствовать умеете? – строго вопросил священнослужитель, одной рукой сжимая крест, второй – цепочку кадила.
Лён отрицательно покачал головой.
– Разумно сие, ибо магия есть тьма и ересь. Чудеса нам ниспосланы свыше, кощунственно посягать на таинства божьи, веруйте – и спасены будете. Проходи в храм, славный муж. А ты, женщина, сосуд греховный, почему в столь спелом возрасте без мужа обретаешься, очага семейного не блюдешь?
– Приложиться б к тому сосуду! – хмыкнул Вал, звучно шлепнув меня по левой ягодице.
Дайн сурово сдвинул брови:
