Мистер Буш, тут чем-то плохо пахнет. Правда, не природным газом. Природный газ не имеет запаха.
Вопрос №7. Каким было выражение вашего лица в классе школы во Флориде утром 11 сентября, когда ваш старший помощник сообщил вам: «Америка подверглась нападению»?
Вечером 10 сентября вы вылетели во Флориду. Устроившись на фешенебельном курорте Сарасота, вы поужинали с братом Джебом, а затем легли спать[97].
Утром вы совершили пробежку на поле для игры в гольф, а затем направились в начальную школу Букер, чтобы почитать книги маленьким детям. С курорта вы уехали между 8.30 и 8.40, через добрых десять или даже двадцать минут после того, как ФАГА стало известно о том, что в воздухе находятся самолеты, захваченные террористами. Однако никто не потрудился сообщить вам об этом[98].
Вы приехали в школу после того, как первый самолет врезался в северную башню Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Три месяца спустя вы сказали одному третьекласснику на встрече в ратуше, в Орландо: «Я сидел в коридоре перед классом, ожидая разрешения войти, и вдруг увидел, как самолет врезался в башню — телевизор был включен. А я сам когда-то летал. И я сказал себе, что произошла ужасная катастрофа. Но меня тут же увели, и я не успел хорошенько об этом подумать...»[99]
Месяц спустя вы повторили тот же самый рассказ на другой встрече в ратуше, в Калифорнии[100]. Единственная проблема заключается в том, что вы не могли видеть, как первый самолет врезается в башню — никто не видел этого в прямом эфире, поскольку запись была показана по телевидению только на следующий день[101]. Ну да ладно, в то утро все мы были сами не свои.
Вы вошли в класс около девяти часов утра[102], а второй самолет врезался в южную башню в 9.03[103]. Всего через несколько минут, когда вы сидели в классе и слушали, как дети читают, вошел Эндрю Кард, ваш старший помощник, и что-то прошептал вам на ухо. Судя по всему, Кард сообщил о втором самолете и о том, что на нас «совершено нападение»[104].
И в этот самый момент на вашем лице появляется отрешенное выражение. Кажется, вас парализовало. Никаких эмоций. А затем... вы просто продолжали сидеть. Вы просидели еще семь минут или около того, не делая абсолютно ничего. Это было, мягко сказать, странно. Жутко странно. Вы просто сидели на детском стульчике и слушали, как дети читают, — мирно слушали в течение пяти или шести минут[105]. Вы не встревожились, не извинились, вас не вытащили из класса ваши советники и специалисты секретной службы.
Джордж, о чем вы думали? ЧТО происходило у вас в голове? Что означало выражение вашего лица? Из всех тех вопросов, которые я вам задал, именно этот поставил меня в тупик.
Думали ли вы о том, что надо было серьезнее отнестись к донесениям, которые представило вам ЦРУ за месяц до этого? Вас ведь предупреждали о том, что «Аль-Каида» готовит акции на территории Соединенных Штатов, в которых, возможно, будут задействованы самолеты. Разведка уже докладывала о том, что «Аль-Каида» изучает вопрос атаки на Пентагон[106]. Быть может, в тот момент вы мысленно говорили себе: «Хвала Господу, они не напали на Пентагон!»
Или вы наложили в штаны от страха? Если и наложили, ничего страшного, в тот день все мы были перепуганы до смерти. Так что тут все в порядке. Вот только вы по должности облачены в мантию верховного главнокомандующего, а это значит, что, когда мы подвергаемся нападению, вы должны командовать, а не сидеть, застыв на месте.
А может быть, вы просто думали: «Да я вовсе не хотел эту должность! На моем месте должен был быть мой брат Джеб, это он избранный! Ну почему я? Почему я, папа?» Эй, мы все понимаем. И ни в чем вас не виним. Вы были похожи на потерявшегося щенка, мечтающего поскорее вернуться домой. Вдруг все пошло совсем не так, как вы предполагали. Прощайте мечты о том, чтобы быть президентом — генеральным директором; от вас стали ждать, чтобы вы стали президентом-воином. А нам хорошо известно, что произошло в тот последний раз, когда вам пришлось надеть военную форму.
Или... может быть, я повторяю, может быть, вы просто сидели в классе и думали о своих друзьях из Саудовской Аравии — как о королевской семье, так и о бен Ладенах. О людях, с которыми вы были чересчур близко знакомы, и это не сулило ничего хорошего. А если начнутся ненужные расспросы? А если у демократов хватит духу покопаться в прошлом вашей семьи и узнать о тесных связях с этими людьми (нет, не беспокойтесь, этого не будет никогда!)? А если всплывет вся правда?
Через час вы уже были на борту самолета — но летели не обратно в Вашингтон, чтобы возглавить нацию для отпора террористам и утешить перепуганных граждан, и даже не на расположенную неподалеку под Тампой базу ВВС «Мак-Дилл», где находится центральное командование[107]. Нет, вы бежали — сначала в Луизиану, а затем через полстраны в Небраску, чтобы укрыться в подземном бункере[108]. Как это должно было подбодрить американский народ! А затем в течение нескольких недель вы и ваше окружение повторяли бредовый рассказ, что якобы все это было сделано ради вашей личной безопасности, так как вы должны были стать следующей целью «Аль-Каиды».
Правда, вся беда заключается в том, что любой тупоголовый кретин должен был бы понять: если угнанные самолеты используются в качестве ракет, вам меньше всего стоит в этот момент находиться в воздухе на борту огромной мишени под названием «Самолет ВВС США номер один».
Возможно, когда-нибудь мы узнаем, чем были вызваны эти непонятные перелеты. Лично мне и миллионам других американцев это показалось просто бредом. И по-видимому, к вечеру вы тоже пришли к такому же мнению, поняв, что лучше поскорее вернуться в Белый дом, где можно принять подобающий президенту вид[109]. После того как ваш вертолет приземлился на южной лужайке, никто больше не хотел и не осмеливался оспаривать ваше «президентство».
Два дня спустя, согласно статье в «Нью-Йоркере», написанной Эльзой Уолш, вы вышли на «балкон Трумэна» в Белом доме, чтобы расслабиться и выкурить сигару. Последние сорок восемь часов были просто ужасными, и требовалось немного проветриться. И в этот очень личный момент вы пригласили присоединиться к вам одного близкого друга. Когда он приехал в Белый дом, вы обнялись, а затем поднялись вместе на балкон. Выпив, вы закурили сигары и уставились на монумент Вашингтону. Вы сказали своему другу, что «если мы не сможем заставить их [членов «Аль-Каиды», которые, возможно, принимали участие в нападении] сотрудничать с нами, мы передадим их вам». Не сомневаюсь, ваш гость оценил это предложение. В конце концов, это ведь был ваш добрый друг «Бандар Буш», принц из Саудовской Аравии[110].
В воздухе Манхэттена и Арлингтона все еще клубился дым над пеплом пожарищ, а в это время дым сигары саудовского принца растворялся в застывшем воздухе Вашингтона. И рядом стояли вы, Джордж У. Буш.
Вот мои семь вопросов, мистер Буш, — семь вопросов, на которые вы, полагаю, обязаны ответить. Этого требует память о трех тысячах погибших и горе тех, кто потерял близких; и многомиллионная нация рано или поздно захочет узнать всю правду и потребует, чтобы вы или очистились от обвинений, или ушли со своего поста.
Глава 2. Фонтан чудовищной, наглой лжи
На какую самую страшную ложь может решиться президент?
«У меня не было сексуальной связи с этой женщиной, мисс Левински».
Или...
«Он обладает оружием массового поражения — самым смертоносным в мире оружием, — и это является прямой угрозой Соединенным Штатам, гражданам нашей страны, а также нашим друзьям и союзникам».
За первую ложь президент едва не подвергся импичменту. Вторая не только позволила добиться лжецу войны, к которой он стремился, но и дала возможность друзьям этого лжеца заключить очень выгодные контракты, и, кроме того, практически обеспечила ему оглушительную победу на следующих выборах.
