Однако уже через десять минут Келли на коленях помогал Максу разбираться в сложнейших схемах.
Макс учился, во многом полагаясь на свою фотографическую память, но в еще большей степени, на знания, полученные от дяди. Келли был доволен.
— Думаю, ты поскромничал, когда говорил, что ничему не научился на «Тиле».
— Да, совсем немногому.
— Йоханссен был с тобою вместе?
— Да, — Макс молил Бога, чтобы Келли не называл больше никаких имен.
— Я так и думал. Эта квадратная башка и сам не может сказать сколько ему лет.
Однажды Келли доверил ему учебный ввод в компьютер параметров прыжка. Ногуччи работал с переводными таблицами, а сам Келли исполнял обязанности астрогатора, диктуя данные настоящего прыжка, совершенного «Асгардом». Программирование шло в устной форме, повторяя ситуацию, когда астрогатор работает в труднейшем режиме перед достижением пороговой скорости света.
Келли диктовал намного медленнее, чем это происходит на практике, Ногуччи в это время сверялся с таблицами и передавал цифры Максу. По началу Макс нервничал, его пальцы дрожали так, что он с трудом нажимал на нужные клавиши. Однако вскоре он успокоился и даже почувствовал свое единение с машиной.
— … бинарный натуральный логарифм от ноль точка восемь семь ноль девять два, — читал Келли. Макс услышал как голос Ногуччи на мгновение прервался, когда тот перелистывал страницу. Но мысленно Макс воспроизвел нужную страницу у себя перед глазами; бессознательно он нажал на нужные клавиши.
— Поправка! — завопил Келли. — Послушай, дубовая башка, сколько раз я говорил тебе, что ты должен дождаться данных от Ногги, прежде чем нажимать на клавиши.
— Да, но я… — начал было Макс, но замолчал. Еще никто на борту «Асгарда» не знал об уникальных свойствах его памяти.
— Что ты? — Келли принялся удалять последние цифры занесенные с клавиатуры, но остановился.
— Послушай, ты же не мог вводить десятичные числа в эту кофемолку. Так что же ты делал?
Макс был уверен, что ошибки он не допустил, но не знал как ему теперь объяснить это.
— Я вводил цифры, которые Ногуччи собирался продиктовать мне.
— Как это? — изумился Келли. — Ты читаешь мысли?
— Нет. Но я ввел все правильно.
— Хм, — Келли склонился над клавиатурой. — Проверь их, Ногги.
Оператор продиктовал ряд единиц и нулей, двоичный эквивалент чисел, что давал ему Келли. Сверившись с нажатыми клавишами, Келли выпрямился.
— Однажды я видел, как парень выбросил на костях тринадцать семерок подряд. Может тебе просто повезло, Макс?
— Нет.
— Что ж, Ногги, дай мне книгу.
Келли вновь начал диктовать ряд чисел и операций, но не переводя их в двоичный код. Поборов в себе «страх сцены», Макс нажимал на клавиши, а пот заливал ему глаза.
Наконец, Келли произнес:
— Хватит, запускай.
Макс нажал на переключатель и запустил программу в компьютер. В ответ на приборной доске зажглись лампочки — машинный эквивалент двоичных чисел.
С помощью таблиц Келли вновь перевел их в двоичный код. Захлопнув книгу, он передал ее Ногуччи.
— Я, пожалуй, выпью чашечку кофе, — тихо произнес он и отошел в сторону.
Вновь открыв книгу, Ногуччи осмотрел последовательность зажженных лампочек, сверился с книгой и весьма странно посмотрел на Макса. Макс заметил, что Келли смотрит на него с таким же выражением на лице. Тогда он отключил питание на пульте и встал из кресла. Никто не проронил ни слова.
На следующую вахту Макс заступил с доктором Хендриксом. Работать с астрогатором нравилось ему ничуть не меньше, чем с Келли; доктор Хендрикс был дружелюбным мягким джентльменом и принимал, как Келли, большое участие в обучении Макса. Сменив Келли на посту вахтенного офицера, хотя тот и остался в отсеке управления, доктор Хендрикс обратился к Максу:
— Келли говорит, что ты учишься обращаться с компьютером, Джонс?
— О, да, сэр.
— Прекрасно, давай поупражняемся.
Доктор Хендрикс достал старый вахтенный журнал и выбрал из него расчет параметров прыжка, схожего с тем, что Макс решал ранее. Келли взял переводные таблицы, но хранил молчание. Макс ждал, что Келли начнет переводить десятичные числа в двоичный код — напрасно. Тогда он вновь, как и в первый раз, начал работать по памяти.
Наконец, доктор Хендрикс закрыл журнал.
— Теперь я вижу, — согласился он, как будто все происшедшее случалось чуть ли не каждый день. — Джонс у тебя необычайный талант. Я читал о таких случаях, но живьем вижу впервые. Ты слышал о Слепом Томе?
— Нет, сэр.
— Возможно, в судовой библиотеке есть упоминание о нем. — На мгновение он замолчал. — Мне не хочется преуменьшать твои способности, но при настоящем маневрировании от них не будет пользы. Ты понимаешь почему?
— Полагаю, что понимаю, сэр.
— Скажем, что они не пригодятся до тех пор, пока ты не увидишь ошибку в вычислениях. В этом случае ты должен сейчас же сообщить об этом. Однако окончательное решение остается за таблицами.
— Так точно, сэр.
— Отлично, зайди ко мне в каюту после смены.
Когда он сменился, по корабельным часам был «день». По коридору он прошел к каюте доктора Хендрикса и остановился. В этот момент к нему подошла Элли.
— Макс!
— О, привет, Элли.
Только сейчас он понял, что не видел ее со времени начала своего выдвижения.
— Он говорит «привет»! Ты прекрасно выглядишь в этой форме. Где ты был? Совсем забыл старых друзей, даже к Чипси не приходишь.
Он был у Чипси один раз, но Элли не встретил. Повторять визит он не стал, поскольку заменившему его служащему явно не нравилось ухаживать за коровами, овцами и ламами: вероятно, он считал, что все это подстроил Макс.
— Прости, — пробормотал он, — но у меня не было времени.
— Слабое утешение. А теперь мы пойдем в кают-компанию, и я покажу тебе такое продолжение твоего любимого гамбита, что ты рот откроешь.
После некоторого замешательства Макс ответил коротким отказом.
— Говори громче. Что-то я тебя не понимаю.
— Послушай, Элли, рассуди сама. Я жду… доктора Хендрикса, и как только я буду свободен — сразу же отправлюсь спать. Я отстал от графика уже на десять часов.
— Для этого ты можешь выбрать другое время.
— Но у меня вахта каждые четыре часа Нужно использовать любую возможность.
— Ты хочешь сказать, что… Но это незаконно.
— Может быть, но так получается.
— Я займусь этим! Я поговорю с капитаном.
— Элли, не смей.
— Но почему? Капитан — просто душка. Не беспокойся, я все устрою.
Глубоко вздохнув, Макс произнес:
— Элли, ничего не говори капитану. Для меня это шикарная возможность, другой не будет. Если ты вмешаешься, то для меня все рухнет. Мне придется возвратиться в конюшню.
— Он не сделает это, не сможет.
— Ты не понимаешь. Может, для тебя он душка, а для меня — капитан.
Она надула губы.
— Я просто хотела помочь тебе.
— Я ценю это. Но в любом случае в кают-компанию мне дорога заказана.
— А я думала… Я думаю, что ты просто избегаешь меня.
Их разговор прервал доктор Хендрикс, вернувшийся к себе в каюту.
— Привет Джонс. Доброе утро, мисс Кобурн, — приветствовал он.
— Послушай, Элли, — с отчаянием произнес Макс. — Я должен идти.
Повернувшись, он постучал в дверь.
Доктор Хендрикс ни словом не обмолвился, что видел их с Элли.
— Садись, Джонс. Забавное представление ты устроил. Любопытно, насколько далеко простирается твой талант. Или это касается только цифр?
— Думаю, что не только, сэр?
— Ты долго тренировался?
— Нет, сэр.
— Хм, давай попробуем что-нибудь другое. Ты читал пьесы Шекспира?
— В школе мы изучали «Гамлета» и «Как вам это понравится», еще я читал «Зимнюю сказку», но она мне не понравилась, — честно признался он.
— В таком случае, полагаю, что ты не перечитывал ее. Помнишь что-нибудь оттуда?
— Конечно, сэр.
Доктор Хендрикс достал пухлый том.
— Посмотрим. Второй акт, сцена третья. Говорит Леонтий: «Ни днем, ни ночью нет покоя…»
