В одно мгновение он узнал об ужасах Потери Целомудрия, вызванных скрапкодом, и о веренице катастроф, поразивших машины, и о растущей волне насилия, прокатившейся по всей поверхности Марса.
Он увидел кровопролитные схватки между кузницами из-за возродившихся феодальных распрей, увидел территориальные войны, жестокие приступы мстительности и яростные набеги на соседей ради захвата чужих знаний. По всему Марсу зарокотали боевые барабаны, возбуждая агрессию в сердцах его обитателей и привлекая маячивший на горизонте призрак гражданской войны.
Он с ужасом осознал, что раса Механикум, как бы сильно она ни выделялась из человечества, подвержена тем же самым порокам.
— Атака скрапкода началась как раз в тот момент, когда Мортис нарушили Линию Бури?
— Я думаю, нас затронули его первые порывы, — сказал Шарак. — Его поток был еще не плотным и разрозненным, да и усовершенствования, проведенные адептом Зетой, спасли нас от тяжелых последствий. А вот Легио Фортидус и Легио Агравидес больше нет. Их реакторы взорвались от перегрузки и разрушили обе крепости, а заодно и большую часть горы Эреб.
Кавалерио не стал комментировать это известие, но ему было очень тяжело сознавать, что два союзных Легио постигла столь печальная участь. Он стал более внимательно перебирать полученную информацию, отмечая противоречивые сообщения, приказы, запросы, петиции, угрозы и переговоры, которыми обменивались кузницы. В древнейшем культе Омниссии уже наметился раскол, и с обеих сторон начали образовываться хрупкие союзы и фракции.
Потоки бинарного кода носились по планете: кто-то требовал расторжения союза между Марсом и Террой, кто-то, наоборот, советовал усилить связи с оплотом Человечества. Что еще хуже, нечто подобное происходило и за пределами их мира, словно странствующие в космосе корабли и видения астропатов разносили страшную заразу, поражая контингенты Механикум, сопровождающих флотилии по всей Галактике.
— А что это за разговоры о Хорусе Луперкале? — спросил Кавалерио, снова и снова прочитывая имя первого примарха в бинарном коде. — Какое отношение ко всему этому имеет Воитель?
— Мы не можем сказать точно, мой принцепс, — сказал Шарак. — Та фракция, что агитирует за разрыв с Террой, похоже, избрала Воителя своим избавителем от Императора. Трудно определить точнее, поскольку их коды сильно искажены и мы улавливаем только громкие выкрики, где упоминается его имя.
— А эти сведения уже достигли Терры?
— Межпланетная вокс-связь неустойчива, но адепту Максималу, похоже, удалось на какое-то время установить контакт с Советом Терры.
— И что они думают по этому поводу?
— Мне кажется, они, как и мы, пребывают в полной растерянности, мой принцепс, — ответил Шарак и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — В системе Исстваан произошла какая-то катастрофа, имеющая отношение к Астартес, но точных данных у нас нет.
— А как насчет Марса? — настаивал Кавалерио. — Что они говорят о Марсе?
— Механикум приказано подавить волнения, иначе за них это сделают Легионы.
Маглев довольно быстро пересек южные районы Фарсиды, двигаясь по краю пустыни и преодолевая сопротивление бурь, налетавших в основном с востока. Кружившиеся за окном пепельные вихри почему-то улучшали Далии настроение, и она часами следила за поднимающимися спиралью столбами, сопровождавшими их поезд.
Она наблюдала, как по поверхности катятся волны пыли, исчезая за горизонтом, и завидовала их свободе. Создавалось впечатление, что они бегут сами по себе, независимо от направления ветра. Ей все больше казалось, что ее собственная жизнь подобна маглеву — движется по заранее проложенным рельсам, все время вперед, к назначенной цели. Понятия свободы воли и выбора были чуждыми для нее, а мозг, похоже, реагировал только на внешние стимулы, и ей оставалось только подчиняться.
За все время поездки они почти не видели остальных пассажиров, разве что кто-то неловко протискивался мимо их скамей к санитарной кабине да изредка проходили автоматические раздатчики пищи. В случайно увиденных попутчиках Далия узнавала адептов низшего ранга, путешествующих по поручению своих повелителей, сервиторов в автоматическом режиме или мигрирующих рабочих, переезжавших на другую кузницу в надежде получить работу. В поезде ехало около трех сотен пассажиров, и никто не обращал на друзей никакого внимания, что не могло не радовать Далию.
Уже через несколько часов возбуждение, вызванное пересечением границы кузницы, полностью рассеялось, и в их кабинке воцарилось молчание, характерное для путников, когда им предстоит долгая поездка и нечем заняться. Перспектива увидеть незнакомый пограничный город вызвала некоторое оживление, но после остановки волнение сменилось разочарованием.
С приближением к Пепельной Границе они все вскочили со своих мест и стали с интересом разглядывать поселение, поскольку никто из их группы не покидал пределов одной из самых густонаселенных областей Марса.
Несмотря на заверения Ро-Мю 31 в том, что им ничто не грозит, Далия заметила, что его ауспик был переключен в активный режим. Но своим спутникам она об этом не сказала.
Пепельная Граница оказалась необычным и вместе с тем достаточно скучным местом, где пыльные бункеры руды, проржавевшие ангары для транспорта и высокие буровые вышки оказались доминирующими сооружениями.
На обветренных лицах его обитателей, как мужчин, так и женщин, застыло одинаково хмурое выражение, и ему вполне соответствовала покрытая слоем пепла одежда. Проходящий маглев они встретили равнодушно и скрылись в своих ветхих жилищах сразу, как только предназначенные им товары были разгружены десятком архаичных сервиторов-подъемников.
Дюнный город оправдывал свое название и был таким же прозаичным, как и предыдущий, разве что сервиторы, разгружавшие доставленное оборудование, казались еще более устаревшими. После короткой остановки маглев направился к Краю Кратера.
К этому времени их путешествие длилось уже полтора дня и начинала сказываться усталость, но спать было почти невозможно. Поезд шел довольно плавно, зато скамьи в нем отличались практичной экономичностью, но никак не комфортом.
И когда Зуше, подключившись к кабине машиниста, спроецировал в воздухе вид приближавшегося Края Кратера, никто из их маленькой группы не проявил особого энтузиазма. Но стоило маглеву остановиться на приподнятой платформе, сразу стало понятно, что это поселение отличается от остальных.
Город был брошен. Виднелись покинутые дома и пустынные улицы, но определить, ушли ли их обитатели по своей воле, или их выгнали, оказалось невозможно.
Маглев подчинялся строгому расписанию, и, когда оборудование для горнодобывающих заводов, выгруженное автоматами, осталось на ленте транспортера, поезд тронулся, а тайна осталась неразгаданной.
Край Кратера быстро скрылся за пыльной пеленой, и Далия сразу же ощутила тяжесть, которую не могла объяснить и от которой не могла избавиться. Как будто над городом нависла какая-то зараза. С этим местом что-то было… не так.
Тягостное ощущение было связано не с болезнью или смертью, а с насмешливым и булькающим шипением извращенного кода, плывущего по волнам воздуха.
Красное Ущелье оказалось таким же пустынным, и над ним тоже носились обрывки искаженного кода. Далия заметила, как Ро-Мю 31 покрутил головой, и поняла, что он тоже его слышит. Настойчивое поскрипывание, царапающее мозг, как навязчивая мысль.
Их взгляды встретились, и каждый прочел на лице другого тревогу, вызванную появлением в воздухе искаженного кода. Ро-Мю 31 покачал головой, и Далия сразу же поняла значение его жеста.
Ничего не говори.
Маглев наконец стал приближаться к зазубренной веренице скал, отделявших нагорье Фарсиды от величественного простора плато Сирия. После долгого извилистого пути на юг поезд свернул к северу, и начался медленный подъем на нагромождение скал, образовавшееся в результате тектонического сдвига. Небо над склонами потемнело, а вдали засверкали молнии, предвещавшие грозную бурю.
