— Если вы сейчас выйдете, то за вход придется заплатить еще раз, — предупредил его охранник.
Кай Лэнг не стал отвечать. Пять метров. Еще несколько шагов — и все будет кончено. Он уже мог различить выражение их птичьих физиономий и уловил момент, когда они почувствовали угрозу.
Если бы турианцы тут же разбежались в разные стороны, у него не было бы никаких шансов, но, к счастью, оба остались на своих местах.
С быстротой молнии Кай Лэнг рванулся им навстречу, левой рукой нащупал нож на поясе, выхватил его и вонзил в горло ближнему из охранников. Как только лезвие пробило плотную кожу турианца, он развернул кисть так, чтобы одним движением перерезать трахею и сонную артерию.
Второй противник уже нацелил пистолет, но Кай Лэнг успел ударить по его вытянутой руке, так что выстрел ушел в землю под его ногами. Землянин выпустил нож и неуловимым для глаза движением выдернул из-за пояса свой пистолет, остановил ствол напротив виска турианца и нажал на спусковой крючок.
Голова разорвалась с чавкающим звуком, разбрызгивая во все стороны серую кашицу вперемешку с осколками черепа. Кай Лэнг хладнокровно наблюдал, как гаснет жизнь в расширенных зрачках турианца, а затем позволил безжизненному телу рухнуть на землю и посмотрел на другого охранника. Тот еще дергался, судорожно пытаясь ухватиться за торчащую из горла рукоятку ножа. Кай Лэнг подошел к нему и прикончил точно так же, как и его напарника, — выстрелом в голову.
Оглянувшись, землянин увидел, что его команда уже приближается, неся с собой тела Грейсона и Даррина. Больше он никого вокруг не заметил. Если и были свидетели, у них хватило ума спрятаться в кусты.
Короткими перебежками, передавая ношу друг другу через каждые два квартала, шестерка агентов «Цербера» добралась до космопорта за десять минут. Еще через пять минут они погрузились на корабль и благополучно улетели с Омеги.
Только теперь Кай Лэнг позволил себе удовлетворенно улыбнуться.
— Свяжись с Призраком, — велел он Шелле, — и передай, что Грейсон возвращается домой.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Кали проворочалась всю ночь, постоянно бросая взгляд на светящийся циферблат часов, стоящих возле кровати. Каждый раз она удивлялась, что прошло всего лишь несколько минут с предыдущей проверки времени. Казалось, утро никогда не наступит.
Она всегда плохо спала после разговора с Грейсоном. Пусть она не могла ему ничем помочь, но все равно думала о том, где он сейчас находится и что делает. И от мыслей о Поле неизбежно переходила к тревоге за Джиллиан и Хендела. Она заботилась обо всех своих учениках, но Джилиан занимала особое место в ее сердце. Кали знала, что Хендел присматривает за девочкой, но от этого ее тоска по Джиллиан — или Хенделу — не становилась меньше.
Мужественный начальник службы безопасности был ее близким другом, одним из немногих ее близких друзей. Несмотря на дружелюбный характер, она не очень охотно сближалась с людьми, вероятно унаследовав эту черту от отца-мизантропа.
Ее саму удивляло, какое влияние Джон Гриссом оказывал на ее жизнь. Кали стоило большого труда скрывать то обстоятельство, что человек, именем которого названа Академия, — ее отец. Когда родители развелись, он исчез из ее жизни, и с тех пор она носила фамилию матери, а когда выросла, решила сохранять в тайне свое родство с одним из самых почитаемых — и непонятых — героев Земли.
Вопреки стараниям Кали, отец вернулся в ее жизнь двадцать с лишним лет спустя, когда ее ложно обвинили в массовом убийстве ученых из Сайдонского исследовательского центра. Отец спрятал ее в своем доме на Элизиуме, а затем помог бежать с планеты и дочери, и Дэвиду Андерсону — офицеру флота Альянса, единственному, кроме самого Гриссома, человеку, поверившему в невиновность Кали.
Двадцатью годами позже Андерсон помог капитану Шеппарду разоблачить предательство турианца Сарена, бывшего сотрудника «Спектра». Кали стала ведущим специалистом в области биотики и возглавила проект «Восхождение». А отец остался на Элизиуме. Он жил уединенно, отказывался от интервью и старался держаться подальше от собственной славы, к которой так и не сумел привыкнуть.
Они регулярно — но не подолгу — общались с отцом до самой его кончины. Он умер своей смертью в возрасте семидесяти пяти лет — шокирующе молодым по современным меркам. Впрочем, он и сам был этаким пережитком прошлого, символом уходящей эпохи.
Сотни высокопоставленных лиц прибыли на его похороны, чтобы выразить признательность человеку, которого все боготворили, но никто по-настоящему не понимал. Кали тоже была там, но не как дочь Гриссома, а как сотрудник Академии. Разумеется, она ценила свои тайны не меньше, чем ее отец.
Когда Кали была еще подростком, смерть матери едва не разрушила ее мир. Уход отца стал гораздо меньшим потрясением. Он никогда не был для нее близким человеком: ежегодные тайные визиты в его имение обычно превращались в довольно тягостные беседы с долгими паузами. И вот теперь, когда этот угрюмый старикан умер, Кали действительно стало его не хватать. Каждый раз, проходя мимо мемориальной таблички с его именем и портретом, она чувствовала, как подступает комок к горлу.
Возвращаясь от прошлого к настоящему, она задумалась о том, как сгладить неловкость в отношениях с Ником. Она не хотела, чтобы мальчик стыдился того, что произошло, но если сказать ему об этом прямо, то можно только ухудшить ситуацию.
Будь Хендел здесь, он бы подсказал, как поступить. Но его нет рядом. Как и отца. И Грейсона. И Андерсона.
«Почему все мужчины так упорно исчезают из моей жизни?» — едва не произнесла вслух Кали. Однако это был не тот вопрос, на который стоит искать ответ на исходе длинной бессонной ночи. К счастью, в этот момент прозвучал сигнал вызова с терминала, и у нее появился предлог вскочить с кровати и просмотреть сообщение.
Пока экран включался, ее мучили дурные предчувствия. Обычно по ночам терминал беззвучно принимал почту, откладывая ее на утро, а трезвонить начинал только в случае экстренного вызова. Увидев имя Грейсона, Кали встревожилась еще сильнее. У нее пересохло в горле от волнения.
Это был не прямой вызов, как в прошлый раз, а заранее записанное сообщение с прикрепленным файлом. Причем, судя по тому, как выглядел Пол, запись сделана несколько месяцев или даже год назад. Его лицо еще не казалось таким изможденным, мешки под глазами не так выделялись.
— Если ты меня сейчас видишь, это значит, «Цербер» все-таки отыскал меня.
Он говорил с холодной, немного неестественной отрешенностью, но сердце Кали бешено застучало.
— Я не знаю, придут ли они за тобой тоже. Возможно, и нет. Призрак достаточно практичен, чтобы решить, что ты не мешаешь его планам. Но, кроме того, он мелочен и злопамятен. Это ты тоже должна принимать в расчет.
Кали попыталась сосредоточиться на том, что он говорит, но смысл слов ускользал от нее. Она думала о самом Грейсоне. Его убили? Или захватили в плен?
— В этом файле, — продолжал он тихим ровным голосом, — собрано все, что я знаю о «Цербере».
Бесстрастная монотонность Грейсона пугала еще сильнее. У Кали кружилась голова, дрожали губы. Все это казалось нереальным кошмарным сном, от которого она никак не могла пробудиться.
— Призрак умен и осторожен. Он никому не доверяет и лично отдает приказы каждому оперативнику. Однако я все равно знаю намного больше, чем он может предполагать.
Последние несколько лет работы на «Цербер» я собирал информацию. Может быть, предчувствовал, что когда-нибудь стану помехой для Призрака. Или он начнет мешать мне. Возможно, я просто решил застраховаться от неожиданностей.
Здесь все, что мне удалось разузнать: имена агентов, расположение основных объектов и конспиративных квартир, фиктивные компании, принадлежащие на самом деле Призраку. Кое-какие сведения наверняка устарели — меняются адреса, приходят новые сотрудники, но в умелых руках это досье может нанести «Церберу» немалый вред.
