- Предсказания Нострадамуса о всяческих катаклизмах и конце света. Вы помните, Владимир, слова Анастасии? Вы должны их помнить. И я запомнил: "Не предсказал ты, Нострадамус, даты страшных катаклизмов Земли. Ты их создал своею мыслью и мысль людскую для воплощенья страшного включил. Вот и сейчас они витают над Землею, безысходностью людей пугая". Так мог сказать только величайший философ и мыслитель, понимающий, что предсказание есть не что иное, как моделирование будущего. Чем больше людей во всеобщую кончину поверят, тем большее количество мыслей людских начнет ее моделировать, и случится она.
Может случится, потому как человеческая мысль материальна и творит она материальное. И сжигают себя целые секты в разных концах света, сжигают, поверившие в кончину, живут, верящие в будущее. А она, наперекор безысходности, заявляет, уничтожая мысль кончины света: "Но ей теперь не воплотиться, пусть твоя мысль с моей сразится. Я - Человек. Анастасия я. И я тебя сильнее". И еще говорит: "Все зло Земли, оставь дела свои, ко мне рванись. Сразись со мной, попробуй". И еще: "Сожгу лучом в одно мгновенье тьму постулатов вековых". С полчищами несметными одна она вышла на борьбу. С миллионами тех, кто моделирует гибель всего человечества, вышла. При этом нас в борьбу не хочет вовлекать. Лишь хочет, чтобы счастливы мы были, потому и говорит своей молитвой к Богу обращенной:
Грядущие века все будут жить в Твоей мечте.
И будет так! Я так хочу! Я дочь Твоя,
Отец мой, существующий везде.
И она добьется своего. Сильна необычайно ее философия. И будут жить грядущие века в Божественной мечте, в прекрасных райских садах. И не отвлечет она никого памятью о себе. Ей не будут ставить памятников и вспоминать о ней, когда всем станет ясно, где истинное человеческое. Будут люди упиваться Божественным состоянием, не вспомнят о ней. Но будут в разных садах цвести цветы, а среди них один прекрасный цветок под названием Анастасия.
Я стар, но я хочу и сегодня быть рядовым солдатом ее. Вы говорите, Владимир, философия всего лишь слова. Но эти слова, произнесенные где-то далеко в тайге, приняло с восхищением мое сердце, и вот вам налицо конкретные материальные действия, горит в огне не человечество, а сгорают предсказания кончины человечества. Потому и взбудоражились, и ополчились приверженцы кончины. Те взбудоражились, кто строил на этом свою философию, шантажировал, якобы, неминуемой кончиной света людей.
- А разве никто до Анастасии не выступал против конца света?
- Были робкие, а потому не значимые попытки. На них и внимание не обратили. Никто еще не говорил так, как она. Ничьи слова сердца людские с такой готовностью и радостью не воспринимали. И никогда ни одна философская концепция не влекла еще так людей. А ее влечет. Побеждает тьму постулатов вековых.
Как ей это удается, не разобрать нам пока. Есть и ритм в ее словах необычный, и логика великая, может быть, еще что-то. Может быть... Да! Несомненно! Эта фраза ее: "...Творящий блеснул энергией какой-то новой, говорящей по-новому о том, что видим каждым днем мы...". Несомненно во Вселенной появилась новая энергия, и ею начинают обладать все новые и новые люди нашего времени. Факт в том, что десятилетия, а то и столетия требуются для распространения значимой концепции философской. А она всего за годы... Потрясающе! Вы считали, Владимир, что ее слова, это просто слова. Но ее слова столь сильны, что вот эти руки, - он поднял одну руку, посмотрел на нее и добавил: - даже старые мои руки материализуют ее слова. И горит конец света в пламени. А жизнь будет продолжаться. Эти же руки еще могут способствовать продолжению жизни. Руки рядового солдата Анастасии.
Николай Федорович, держась за мебель, подошел к столу и взял графин с водой. Придерживаясь одной рукой за стену, он направился к окну, с трудом, медленно, но дошел до окна, на котором стоял красивый горшок. Из земли, находящейся в горшке, прорастал совсем маленький зеленый росток.
- Вот, взошел, наконец-то мой кедрик. И сейчас польют, напоят его мои руки, материализуя слова, близкие сердцу.
Николай Федорович прислонился боком к подоконнику, взялся двумя руками за стенки графина с водой и произнес: "Не холодна ли вода для тебя?". Подумав, набрал в рот воды, подержал ее во рту немножко и, опершись руками о подоконник, тонкой струйкой выпустил воду изо рта в землю, рядом с зеленым росточком. Галина находилась в кабинете во время нашего разговора. Она все время придумывала какие-то дела, чтобы быть в кабинете. То чай приносила, то пыль взялась вытирать, при этом все время тихо бормотала про себя, комментируя услышанное и увиденное. Последние действия Николая Федоровича прокомментировала более громко:
- Надо же удумать такое? Это же люди добрые все подивятся. Это ж надо на старости лет такую мороку затеять. На колясочке ездить не хочет, ноженьки старые мучает, ходить заставляя ноженьки больные. И чему ж то людинам не живется. Тепло, сыто в доме, а им все не хватает, а им все мало.
Я вспомнил, как просила меня Галина, беспокоившаяся о здоровье Николая Федоровича, предостеречь ею, только теперь я не понимал от чего, и спросил:
- Что вы задумали, Николай Федорович? Он, волнуясь, но твердо произнес:
- Есть у меня к Вам большая просьба, Владимир. Только прошу вас, уважьте старика.
- Говорите, если смогу, выполню вашу просьбу.
- Я слышал, планируете вы собрать людей, желающих начать строительство экологического поселка. По гектару земли хотите им выхлопотать для обустройства родового поместья.
- Да, есть такое. Заявления уже написаны от Фонда и отданы в администрации нескольких областей. Но пока вопрос еще с выделением земли не решен. Небольшие наделы дают, на несколько семей, а надо чтоб сразу минимум на 150, иначе инфраструктуру не построить.
- Землю, Владимир, выделят. Обязательно выделят.
- Хорошо бы. А просьба ваша в чем заключается?
- Когда начнут выделять землю под родовые поместья, а ее непременно будут выделять в каждом регионе России, прошу вас, Владимир, не откажите старику. Примите и меня в сообщество этих людей. Хочу и я перед смертью свой кусочек Родины обустроить.
Николай Федорович заволновался и заговорил горячо и быстро:
- Для себя обустроить. Для детей своих и внуков. Кедрик вот в горшочке выращиваю, чтобы посадить саженец своими руками на кусочке своей Родины. Я не буду людям в обузу. Сам все на своем гектаре обустрою,
сад заложу, живую ограду высажу. Соседям смогу помочь. Сбережения у меня есть, гонорары за статьи разные до сих пор поступают. Сыновья... Чего-чего, а в материальной помощи никогда не отказывают. Я там небольшой домик себе построю и соседям строительство профинансирую.
- Это ж надо такому случиться, - еще громче прежнего заговорила Галина, - совсем людина не думает, как сад садить можно, когда ноги не ходят. А еще соседям помогать собирается. Ой, слышали бы люди добрые... Что подумают люди добрые? Такий дом ему сыны построили, живи да радуйся, сынов да Бога благодари. Да неймется человеку. Это ж надо додуматься на старости лет до такого. Что люди добрые о такой людине подумать могут?
Николай Федорович слышал слова Галины, но не обращал на них внимания или делал вид, что не обращает, продолжал:
- Я понимаю, Владимир, мое решение может быть расценено как излишняя эмоциональность, но это не так. Решение мое - плод длительных размышлений. Это только внешне может показаться моя жизнь прекрасной: коттедж со всеми удобствами, словно дворец, домработница, сыновья не последнее место в обществе занимают - но на самом деле я был мертв до знакомства с Анастасией. Да, Владимир, это так. Представьте себе, уже пятый год я живу здесь. Время провожу в основном в своем кабинете. И никому я не нужен, абсолютно ни на что не могу влиять. И сыновей моих ждет такая же участь, и внуков моих. Участь ощущать свою смерть еще при жизни.
Человек, Владимир, считается умершим, когда тело его перестает дышать, но это не так. Человек умирает, как только становится никому не нужным и от него уже ничто не зависит.
