Утраченные иллюзии
31 декабря провела за сочинением стихов и рассылкой их всем знакомым:
На Новый год я осуществила все мечты своего детства: купила ящик мандаринов, пять фунтов бананов, ананас, настоящую Барби, сборник хитов Луи Армстронга, билет в Диснейленд и накладные ресницы. Можно было еще найти телефон Запаскина, позвонить и сказать, что он козел, но я не стала. У него Новый год уже прошел. Небось спит сейчас, переваривает шампанское и пельмени.
Это самый странный парадокс нашей жизни: как только ты добиваешься хоть какого-то успеха, ты перестаешь ощущать от этого кайф. Мандарины могут сделать тебя счастливой, если они достаются только по праздникам. «Мерседес» – вот уж вроде голубая мечта! – через пару недель становится привычным атрибутом. То же самое – дом, путешествия, даже любовь. Можно испытывать от этого тихое каждодневное счастье, но пузырящегося восторга – как тогда, в детстве, – уже не будет.
Получается, что, гоняясь за счастьем, мы отталкиваем его от себя обеими руками. Причем чем богаче, красивее и успешнее человек, тем у него меньше поводов для восторга.
Когда мне в последний раз хотелось прыгать до потолка от радости? Когда дорожный патруль остановил меня за превышение скорости и не взял штрафа.
Дожила.
Мардж решает умереть
Иногда мы с Лелей месяцами не разговариваем, но нас все равно тянет друг к другу, как клубки пыли под диваном.
Она купила билеты в оперу, хотела взять с собой Джоша, а он отказался. Пришлось ехать мне.
Мы прибыли раньше, сели на скамейку в коридоре, да так и проболтали все первое действие. Идти в зал совершенно не хотелось.
Я выложила Леле все – и про Зэка, и про Пола, который бросил меня на полдороге к счастью…
– Лель, загробный мир есть?
– А то!
– И там что, будет новая жизнь? Мне моя что-то совсем не нравится. Знаешь, как кофту купишь, а она тебе не идет. Может, мне вернуть ее производителю?
Леля посмотрела на меня расширенными глазами.
– Ты что, совсем ку-ку?
– Нет, ну правда! Чего пыжиться, если я уже столько пятен на нее насажала, что никаким отбеливателем не смоешь. А там, глядишь, начну все заново.
– У тебя срок возврата кончился, – твердо сказала сестра. – Донашивай, какая есть.
Иногда так приятно попугать ближних! Леля сразу забеспокоилась, захлопотала…
На ночь глядя притащился Джош.
– Мама сказала, что у тебя суицидальные наклонности и что тебя надо охранять.
– Иди домой, зайчик.
– А еще она сказала, что если ты повесишься, то она бабушке все расскажет. Ты, кстати, кому дом-то отпишешь? Только не давай ничего Зэку. С какой это стати? Он и не родственник тебе…
– Если ты не уйдешь, я точно повешусь. Подепрессировать человеку спокойно не дадут!
– Да я не буду мешать тебе вешаться! Я только сделаю несколько снимков, и все! – Джош достал из кармана фотоаппарат. – Что тебе, жалко, что ли?
Этот поросенок сбил мне все настроение. Ушла в спальню вместе с компьютером. Заперла дверь. Он названивал каждые пять минут – ну да я телефон отключила.
Спустя три часа
Пол объявился! Я ни о чем не думаю: в голове все сикось-накось. Лелька такая балда! Набрала маму, достала у нее телефон Барбары; после Барбары позвонила Мелиске – наврала ей, что я чуть ли не вены резать собралась. Все в ужасе мне звонят, а у меня телефон отключен.
Я читала рукопись, когда мне в «аську» кто-то постучался.
Paul: У тебя совесть есть?
Agent– Marge: А тебе сколько надо?
Paul: 8 утра! Воскресенье! Мне звонит Мелисса и говорит, что у тебя поехала крыша и ты решила отравиться. Ты можешь подождать хотя бы до завтра?
Agent– Marge: А что?
Paul: Я приеду тебя спасать. Мы ж договорились!
Я смотрела на экран – ничего не понимая.
Paul: Ты чего молчишь?
Agent– Marge: Думаю.
Paul: О чем?
Agent– Marge: О своей любви. Как бы мне хотелось доверить себя другому человеку: сохраняй меня, береги, заботься, а я в ответ буду беречь и сохранять тебя. Но это, наверное, невозможно.
Paul: Главное – не доверяй Зэку. Он все просрет.
Agent– Marge: Я разошлась с ним.
Paul: Ура! Не вздумай выходить замуж до завтра.
Agent– Marge: Почему?
Paul: Я в очереди крайний.
Agent– Marge: Кто-то говорил, что собирается со мной только дружить.
Paul: Пока у тебя был муж, ты хотела его, а не меня.
Я закрыла глаза. Я привыкла, что моя душа выжжена напалмом, как военный полигон… Что на ней может вырасти?
Agent– Marge: Думаешь, у нас есть шансы? Мы даже не любим друг друга – мы любим себя.
Paul: Ну ты же сама говорила: заботься обо мне, а я буду заботиться о тебе. Пусть окружающие думают, что у нас любовь, а на самом деле у нас будет симбиоз эгоизмов.
Agent– Marge: А как же секс? Вдруг мы друг другу не понравимся?
Paul: Тогда мы пойдем к сексологу. Сексологи – чудные ребята. Прикинь, сидит перед тобой мужик и с умным видом рассказывает, как тебе лучше трахаться. Я за такое шоу даже деньги заплачу.
Вдох– выдох…
Agent– Marge: Почему ты уехал? Я подумала, что – все.
Paul: Мама ложилась в больницу. Ей на днях сделали операцию по замене сустава.
Agent– Marge: Я не знала… Как она?
Paul: Хорошо. Передает тебе привет.
Agent– Marge: Ей тоже привет. Так ты что, действительно завтра приедешь?
Paul: Я уже билет в Интернете заказал. Приходи встречать.
Он пошел досыпать. А я сижу и не смею пошевелиться. Есть такое ощущение: боишься спугнуть счастье. Влечение ума, влечение сердца… а влечение тела, если что, сексолог поправит.
Где– то на заднем фоне еще маячит страх, что все опять пойдет наперекосяк, но я отпихиваю его от себя, как уличного нахала. Я теперь умная и буду вести себя хорошо.
Завтра заведу себе новый дневник. И в нем начнется совсем другая история.
