— Тот самый Элендар, чьи достоинства известны подле самих Предвечных Престолов? — пробормотал впечатленный Элрахиль. — Так бы и сказал.
И пошевеливаться действительно пришлось! Бегущие в голове «бешеного ежа» сверкающие боевые башни, в которых с трудом угадывались тролли, первыми с ревом врубились в мешанину врагов, по бокам замелькали какие-то хищно изогнутые сиреневые клинки, прямыми молниями поднялись и опустились эльфийские мечи, все до одного легендарные — сеча закипела! Доблестный Элрахиль со товарищи, с удивлением обнаруживший, что боевое взаимодействие в отряде Вьехо действительно неслыханное, мгновенно погрузился в бешеную перестрелку с вражескими лучниками и скоро перестал задумываться, кто именно прикрывает его щитами и вкладывает безошибочно в ладонь стрелы с бронебойными наконечниками, кто тащит внутри построения все пожитки отряда и держит защитный купол против дождя, так накачанный энергией, что и стрелы от него отскакивают, как от брони — и почему самый опытный воин спокойно шагает внутри «ежа», не вмешиваясь в битву.
Зато о последнем задумалась отрядная провидица.
— Слабых мест в твердыне нет, и не ищи, — тихо сказала она. — И уж если рушить, то сейчас. Ты об этом думаешь, Элландриэл?
— Я думаю, что погибнут тысячи подневольных слуг! — хмуро отозвался он. — Ломать — не строить, получится быстро! А как я потом посмотрю в глаза Маин?
— Мой командир! — слабо улыбнулась провидица. — Мой славный добрый командир! Ты боишься убить невинных?
— Мой дар сродни бычьей дури! — тихо признался Вьехо. — Такая опция, как соразмерность, в него не включена! Если ударю — снесу крепость до основания. И расколю скалу. И живых там не останется.
— Элландриэл, — пробормотала провидица. — Понимаю. А из какого ты рода, никто не задумался почему-то. Раэл, да? А в древности говорили даже — Руайял? Я… догадываюсь о твоем даре. Он действительно страшен. Что ж. Тогда крепость обрушу я. Предвечные Владычицы обошли меня своими милостями — но дар отобрать не сумели!
Маленькая эльфийка остановилась перед командиром и подняла печальное лицо.
— Я люблю тебя, Элландриэл, — беспомощно сказала она. — Но до твоего сердца не достучаться! Что ж мне теперь, гоблинской любовницей быть? Не хочу! Уж лучше я потрачу дар на крепость — и уплыву за Внешние моря. А ты живи, мой командир! Живи вечно!
Она отвернулась и подняла руки.
И ударил ветер. Пронзительный и беспощадный, он словно продувал крепость насквозь. Истончались… нет, не камни, не стены. Командир прищурился и вгляделся. Исчезали, таяли магические скрепы. Крепость таких гигантских размеров не могла держать свой вес без магических связей — и вот они слабели, таяли… и вместе с ними слабела, становилась все более легкой и невесомой эльфийка. Вьехо понял суть ее дара — и похолодел. Крохотная провидица в минуту отчаяния могла превращать в магию самоё себя! Понятно теперь, отчего такая маленькая — самоедством потихоньку занималась!
— Что же ты творишь?! — охнул он и схватил ее за руку.
Слабость прокатилась по его телу. Упрямая Высшая дама не только самоё себя могла изводить! С такой лучше не дружить, и руки не подавать — опасно!
С другой стороны, поняв, в чем дело, руку эльфийки осторожно сжал доблестный Элендар. И покачнулся. Тогда его руку придержал кто-то из троллей, отпрыгнувший для передышки внутрь построения…
Закачался и с грохотом обрушился верх угловой башни. Огромные каменные блоки рухнули в реку — и перегородили ее. Вражье воинство застыло в испуге и смятении. Даже самые тупые из слуг Властелина понимали: могучие эльфы безнаказанно ломают любимую игрушку Черного! Из чего следовало, что когда доломают, обратят раздраженное внимание на собственно врагов! И мало не покажется.
Битва прекратилась. Стены крепости трещали и помаленьку осыпались, с гигантской высоты в воду Великой реки летели каменные зубцы и крохотные черные фигурки… а весь отряд стоял в тесном кольце, делясь с провидицей, кто чем мог, в основном, конечно, теплом и дружеской поддержкой. И только Вьехо видел, какие магические вихри крутились в живом круге — и что они там, кстати, творили! Магия тащила из тела в тело живое тепло, клочки аур, генетический материал, наследственную память, болячки всякие, еще какой-то мусор… и распределяла поровну между всеми! Вот теперь точно у отряда будет одна на всех судьба! Не зря в многочисленных эльфийских балладах воспевалась именно эта магическая фигура! Тесный круг друзей неожиданно оказался опасным построением!
— Ваши старания тщетны! — ясным голосом сказала провидица. — Сказано в легендах: если «Лебедь» коснулся вод — нести ему кого-то за Внешние моря! Так предначертано, и так будет! И я уже слышу шум вечно зовущего моря…
— Скажи, пока не ушла! — кротко попросил командир. — Что за колдовство на Маин? Ты же поняла, я знаю!
— Мой мудрый, мудрый командир! — злорадно произнесла эльфийка. — Оказывается, есть кое-что, и тебе непонятное? На Маин — древнее колдовство! Самое древнее, дурачок! И оно — не снимается! Разве трудно догадаться?
Несокрушимые ворота твердыни распахнулись, и оттуда сплошным потоком хлынули защитники. Никто не хотел погибать под руинами крепости! Качнулась и рухнула главная башня. Сплошная стена врагов вокруг отряда стала какой-то подозрительно редкой. Бесчисленные полчища Черного Властелина таяли, как снег на южном солнце.
Маленькая эльфийка пошатнулась и вцепилась в руку командира. Потом с трудом выпрямилась.
— Я ухожу, мой командир! — жалобно сказала она. — Поцелуй меня на прощание!
Она развернулась к нему, вся потянулась вверх, запрокинула бледное лицо, приподнялась на цыпочки… и все равно не смогла достать его губ, уж очень статным был командир.
— Да поцелуй ты ее хоть на прощанье, командир! — шмыгнул носом предводитель троллей. — Трудно тебе, что ли? Ну что случится от одного поцелуя?
Но командир пребывал в сомнении. Он точно знал, что может случиться от поцелуя! Конечно, дети! Может, у других рас для этого требовались более решительные действия, но вот эльфийке… эльфийке в самом детородном возрасте, да к тому же волшебнице, да еще и провидице, да настроенной столь решительно, да в момент наивысшего нервного потрясения и расстройства чувств — как раз ей достаточно было малейшего образца наследственной ткани избранника, чтоб — раз! — и понести… Вот такова была одна из неафишируемых оборотных сторон владения магией. Не зря о холодности эльфиек слагались легенды бардами иных рас. А как тут не быть холодной, если любое воспламенение чувств чревато?!
Но Оксаниэль собиралась уходить за Внешние моря, и ей было все равно.
— Не, вы, дураки, без моей помощи никогда не решитесь! — буркнул наконец старшина гоблинов, деловито обошел эльфийку, обхватил ее за ноги и приподнял, насколько смог. — Целуй его, дева, уж я подержу!
Командир хмыкнул и легко подхватил провидицу на руки.
— Ты бы еще свечку взялся держать! — бросил он гоблину странное обвинение, непонятно с чего сравнив эфирно-хрупкую эльфийку с восковым огарком. — Без тебя обойдемся!
И наконец это случилось.
Сестры-маркетки радостно хлопнули друг дружку по ладоням, и кое-кто из юных эльфов, неразумно побившихся с ними об заклад, приуныл.
Потом рухнули остатки стен на противоположном берегу. Потом прошло еще сколько-то времени. Потом эльфийка слабо шевельнулась и спросила:
— Крепости нет?
— Нет, — вздохнул командир.
— А я есть?
— Истинно так.
— А почему?!
— Видимо, твоего упрямства и выдающихся суицидальных наклонностей все же недостаточно, чтоб отправить за Внешние моря весь отряд! — проворчал командир и опустил провидицу на камень. — Ты жива, Оксаниэль. Прими это как аксиому!
Эльфы содрогнулись, заслышав в незнакомом слове зловещий смысл, и стали осторожно отодвигаться. Только командир остался бесстрашно поддерживать эльфийку под руку.
— Прости великодушно мое невежество — но что за болезнь аксиома? — деликатно прохрипел старшина гоблинов доблестному Элендару в ухо.
