– Смотрите, смотрите! – воскликнула Титти.
На краю леса, неподалеку от дымящегося кургана, стояла хижина, напоминающая круглую палатку. Однако сделана она была не из полотна, а из жердей лиственницы, одним концом воткнутых в землю и наклоненных друг к другу так, что верхушки их перекрещивались друг с другом. На той стороне хижины, что была обращена к кургану, было проделано входное отверстие, занавешенной полотнищем, в котором без труда можно было узнать старый мешок. В этот момент кто-то отдернул мешок изнутри, и из хижины вышел маленький сгорбленный старичок. Лицо его было таким морщинистым и коричневым, что напоминало грецкий орех, но на длинных руках бугрились мощные мышцы. Щурясь от солнечного света, старичок уставился на пришельцев.
Роджер схватился за руку Титти.
– Эгей, привет! – сказал старичок. – Пришли поглазеть сюда, эге ж? Рад вас видеть.
– Доброе утро, – поздоровался капитан Джон.
– То так, – согласился старичок, – денек что надо.
– Доброе утро, – сказали и остальные Ласточки.
– И вам того же, – кивнул старик. Судя по всему, это был весьма дружелюбный дикарь. Роджер отпустил руку Титти.
Все Ласточки не сводили глаз с хижины.
– Это вигвам краснокожих индейцев, – прошептала Титти.
– Хотите заглянуть внутрь? – поинтересовался старик. – Обычно всем хочется глянуть, как оно там, – добавил он, словно бы говоря сам с собой.
– А можно? – спросила Титти, адресуясь частично к старику, а частично – к боцману Сьюзен.
– Ага, можно, – ответил старик. Что касается Сьюзен, то ей, как и Титти, ужасно хотелось заглянуть в хижину.
Старик ухватился за угол «двери» из мешковины и прицепил его к гвоздю, вбитому снаружи в стену вигвама.
– Заходите, – пригласил он. – Там темно, но через минутку вы привыкнете.
Дверной проем был таким низким, что капитану Джону пришлось пригнуться, чтобы пройти в него. Из-за этого внутри хижины было темно, хотя снаружи ярко светило солнце. Ласточки по одному прошли внутрь и теперь стояли тесной кучкой у самой двери. Старичок вошел в хижину самым первым, но в темноте они почти не видели его, зато слышали его хихиканье.
– Через минуту вы будете видеть здесь, как кошки. Садитесь вон на ту койку.
Постепенно глаза путешественников Привыкли к темноте, и они увидели, что справа и слева лежит по большому бревну. За каждым бревном у стен хижины лежали одеяла и пледы. Между двумя бревнами, на свободном пространстве, было устроено что-то вроде маленького очага. Свет проникал в хижину только сквозь дверной проем. Между шестами, из которых был сложен вигвам, не просачивалось ни единого лучика. Все щели были плотно заткнуты мхом. Над головой, на крюке, зацепленном за проволочную петлю, висела лампа, очень похожая на те, что были у Ласточек в лагере. Однако сейчас лампа не горела. Еще выше, там, где сходились концы шестов, было вообще непроглядно-черно. Старик сидел на бревне, огораживающем одно из спальных мест. Ласточки расселись в ряд на втором бревне.
– Вы всегда тут живете? – спросила Сьюзен.
– Пока палим – всегда, – отозвался старичок.
– Пока вы жжете уголь? – переспросила Сьюзен.
– Ага, – кивнул старичок. – Кто-то должен следить за огнем день и ночь и глушить его – вот как вы видели.
– А у вас действительно есть змея? – нетерпеливо спросила Титти.
– Гадюка-то? Точно, есть, – ответил углежог. – Хотите глянуть?
– Да, да, пожалуйста, – наперебой загомонили Ласточки.
– Ну так вы на ней сидите, – сообщил старик.
Все четверо путешественников, включая капитана Джона, подскочили так, словно уселись на иголку. Старик-угольщик рассмеялся, прошел в другой конец хижины, порылся под одеялами и вытащил старый сигарный ящичек.
– Это гадюка Билли-младшего, – пояснил он, – мы сейчас у него спросим. Эй, Билли, – закричал он в открытую дверь, – покажи-ка им твою змеюку!
Он вынес ящичек из хижины, и все Ласточки потянулись следом за ним. Билли-младший еще пару раз прихлопнул дымящийся курган и подошел к ним. Он тоже оказался стариком, хотя и не настолько дряхлым, как первый.
– Ну как, папаша вам показал, что у нас тут и как? – спросил Билли-младший у Ласточек.
– Он ваш сын? – обратился Роджер к первому старику.
– А как же! У него уж у самого и дети есть, да и внуки тоже. Вы, поди, и не думали, что я такой вот старый. Но вот меня зовут Билли-старший, а его – Билли-младший.
– Он не похож на сына, – покачал головой Роджер.
Билли-младший захохотал.
– Давай сюда коробку, пап.
Билли-старший протянул ему сигарный ящичек. Билли-младший поставил ящичек на землю и опустился на колени рядом с ним, откинул защелку и поднял крышку. Внутри, казалось, не было ничего, кроме комка зеленоватого мха, Билли-младший поднял с земли сучок и осторожно потыкал им в мох. Раздалось громкое шипение, и изо мха поднялась коричневая змеиная головка. Она раскачивалась выше края коробки, постреливая тонким раздвоенным язычком. Билли-младший тихонько коснулся ее сучком, Змея снова зашипела и вдруг заструилась из коробки, словно струйка коричневой жидкости. Билли бросил сучок, схватил крепкую палочку, подцепил ею змею и поднял с земли. Голова змеи свисала по одну сторону от палочки, а хвост – по другую. Голова раскачивалась из стороны в сторону, время от времени раздавалось шипение и из пасти вылетал язычок, а потом прятался обратно. Ласточки отпрянули прочь, однако не могли отвести глаз от гадюки. Внезапно она начала сползать с палочки, но Билли-младший был готов к такому трюку, и прежде, чем змея коснулась земли, он подхватил ее другой палочкой.
– А не опасно трогать ее? – спросила Сьюзен.
– Глядите, – сказал Билли-младший. Он опустил змею на землю и положил палочку прямо перед ней. Змея молниеносно бросилась на палку, разинув пасть.
– Никогда не подходите к гадюкам и близко, – предупредил Билли-младший. – Их тут вокруг полно. Смотрите, куда ступаете, ежели идете по лесу или по горам. Когда они вас видят, то убираются с вашего пути, но, если случайно наступить на гадюку, она вас цапнет – вот как эту палку цапнула. Это плохо, когда гадюка кусает. Случалось, и умирали от этого.
– А зачем вы ее у себя держите? – поинтересовался Джон.
– Для удачи, – пояснил Билли-младший. – У нас всегда в хижине жила змея, с тех пор как я себя помню, а вот мой папаша, Билли-старший, тот помнит и то, как до этого все было.
– Ага, у нас всегда гадюка жила, – подтвердил Билли-старший, – и у моего папаши тоже, когда он на пожоги выходил, а он в этих горах уголь жег еще сто лет назад.
Билли-младший аккуратно уронил змею в ящичек, а потом захлопнул и запер крышку. Потом протянул коробку ребятам, чтобы они послушали, как шипит внутри змея. После этого он снова передал ящичек Билли-старшему, а тот пошел отнести ее в хижину.
Большой клуб дыма вырвался из земляного кургана.
– Вот видите, – покачал головой Билли- младший. – И на минуту оставить нельзя, чтобы он вот так не пыхнул. Этот огонь – что гадюка. И дырочка-то всего ничего, а он уж проскальзывает наружу. – Угольщик подхватил свою лопату и отправился к кургану. Из маленького отверстия в земле вырывался крохотный язычок огня. Билли-младший закидал дыру землей и как следует утрамбовал лопатой.
– А если вы жжете уголь, почему вы не даете ему гореть? – спросила Титти. – Мы вот всегда хотим, чтобы наши костры горели как следует, но иногда они не хотят разгораться.
– Мы хотим, чтобы наш огонь горел хорошо, да медленно, – объяснил углежог. – Если он горит быстро, то после остается зола, и ничего больше. А чем медленнее огонь, тем лучше выходит уголь.
Сьюзен пристально смотрела на курган.
– А почему огонь не гаснет? – удивилась она.
– Потому что вцепился в дерево как следует, – отозвался Билли-младшей. – Когда огонь как следует в дерево вцепится, его можно прикрыть сверху, закидать то есть. А чем лучше ты его прикроешь, тем горячее и медленнее он гореть будет. Только не надо допускать к нему воздух, а то ничего из этого не выйдет хорошего.
