В подвале комплекса располагался тренажерный зал, а на крыше – доступный всем жильцам крытый бассейн. Не то чтобы у Эмили было время пользоваться всей этой роскошью, но радовала сама мысль, что у нее есть такая возможность. Однажды, быть может на пенсии, она непременно ею воспользуется, пока же она была слишком занята и слишком предана своей работе, чтобы отвлекаться на заботу о здоровье. К тому же Эмили передвигалась на велосипеде, а значит, получала за день больше физической нагрузки, чем большинство горожан за месяц.
Вытащив из холодильника бутылку диетической содовой, Эмили прошла в комнату, одну стену которой занимал эркер с видом на крыши, Гудзон и его окрестности. Эмили тайно обожала проектировщиков, которые сообразили оборудовать в эркере скамеечку, сидя на которой она частенько смотрела на мир за стеклом. Эмили называла этот пятачок своим насестом. Обычная застланная толстым слоем чего-то мягкого деревянная скамья, обитая пастельно-голубой микрофибровой тканью, стала одним из любимых плацдармов, где можно было просто посидеть и расслабиться после стрессов, которыми изобиловала ее работа.
Сбросив обувь, Эмили взобралась на скамейку, подтянула колени к подбородку и, глядя на город, сделала большой глоток содовой. Хотя большую часть обзора перекрывали небоскребы, выстроившиеся между ее домом и Гудзоном, вдалеке виднелась часть усаженной деревьями набережной.
До сегодняшнего дня Эмили всегда думала об этом огромном мегаполисе, Нью-Йорке, как о микрокосме США, этого мультикультурного механизма, столь разные части которого слаженно работают для общего блага. Город был шумным, стремительным и напористым, и, казалось, нет такой силы, которая могла бы остановить его непрерывное движение вперед. Но сегодня все изменилось. Столько страха на человеческих лицах не было с темных времен 9/11.
Эмили посмотрела вниз, на улицу: старые офисные здания, там и тут перемежающиеся вкраплениями небольших магазинчиков. Проголодавшись у себя на работе, какой-нибудь клерк мог пешком добраться до кофейни или, к примеру, цветочной лавки, а на углу напротив дома Эмили располагался небольшой круглосуточный магазинчик, торгующий консервами, прессой и сластями.
Бездумно глядя на здания, Эмили заметила на улице какую-то суматоху. Перед входом в упомянутый магазинчик собралось человек двадцать. С такого расстояния ей не было слышно, о чем они разговаривают, но язык тела безошибочно указывал на то, что эти люди очень злы. Их кулаки были сжаты, они тыкали друг в друга пальцами и толкались локтями. Основная агрессия, казалось, была направлена на человека, занявшего позицию в дверях магазина; подняв руки на уровень лица ладонями вперед, он будто увещевал толпу не двигаться с места. Толпа, которую одно неверное слово могло превратить в банду, определенно не желала его слушаться.
Эмили видела, как чей-то кулак ударил одиночку в лицо, и тот исчез, погребенный под мелькающими руками и телами. Толпа шла вперед, прокладывая себе путь в магазин через узкий дверной проем. Миг – и люди стали выбегать обратно на улицу с охапками прихваченных в магазине товаров. Эмили смотрела, как один парень споткнулся и упал, банки и бутылки с водой, которые он нес, рассыпались по дороге, а сам он грохнулся на проезжую часть и едва не оказался под колесами с трудом объехавшего его внедорожника, водитель которого, заметила Эмили, даже не попытался притормозить. Пока парень поднимался на ноги и отряхивался, остальные уже растащили все, что он украл в магазине. Парень на мгновение ошеломленно замер посреди дороги, а потом бросился бежать и быстро скрылся из глаз.
Работая в газете, Эмили не раз бывала свидетельницей разнообразных возмутительных инцидентов, но в том, что она сейчас увидела в собственном окне, было нечто особенно неприятное. Она почувствовала… бессилие. Словно кто-то, кого она нежно любила, стал жертвой безумия, и теперь никто и ничто не способно ему помочь.
От невеселых мыслей ее отвлек стук в дверь. Эмили не ждала гостей, значит, это могли быть только Конколи и Фрэнк. Должно быть, они передумали и решили принять ее приглашение. Но если это так, почему они не позвонили предупредить, что уже в пути?
– Иду, – сказала она, направляясь к входной двери.
Владелец здания был поборником безопасности и снабдил дверь глазком с линзой «рыбий глаз», в который виден был весь коридор. Заглянув в глазок, Эмили не увидела своих коллег по газете; вместо них за дверью стоял офицер полиции.
Сняв дверную цепочку, Эмили открыла дверь. В копе было не меньше шести с хвостиком футов [5] росту, кепи почти полностью скрывало его очень коротко остриженные светло-каштановые волосы. «Медоуз» – гласила именная нашивка на левом нагрудном кармане его форменной тужурки.
– Натан? Хвала Господу, это ты, – сказала Эмили, целуя полицейского в щеку. – Слышал, что творится? Ты что-нибудь знаешь?
Полицейский не ответил; вместо этого он протиснулся мимо Эмили в квартиру и повернулся к ней лицом.
