лица и щек.
– Искры, – прошептала она. – Везде искры…
Кэрни, услышав это, распахнул глаза и в ужасе оттолкнул ее. Схватив поварской нож, он занес было его на миг, постоял, голый и неуверенный.
– Анна! – позвал он. – Анна!
Фрактальный свет изливался из телевизора, формой уподобляясь павлиньему хвосту. Кэрни несколько мгновений бездумно носился по комнате, пока не отыскал кости Шрэндер в их мягкой кожаной мошонке. Потом глянул на Анну и на нож. Ему показалось, что он слышит ее предостерегающий шепот:
– Оно приближается… оно приближается… – И затем: – Да, убей меня. Быстро.
Исполнившись безграничного отвращения к себе, он отшвырнул нож и вылетел прочь из коттеджа. Вот оно: нечто огромное снижалось к нему во мраке, как тень, летящая по небу. Он слышал, как позади Анна рассмеялась и снова зашептала:
– Искры. Везде искры…
В половине шестого утра Анна Кэрни проснулась и обнаружила, что осталась одна. Огонь в очаге погас, домик на пляже остыл. Телевизор, все еще включенный на канале Си-эн-эн, продолжал что-то бормотать под ленту картинок текущих событий: война на Ближнем Востоке, нарушение прав человека на Дальнем Востоке, в Африке и Албании. Война и угнетение повсюду. Она потерла руками лицо, потом, нагая и продрогшая, поднялась и стала в некотором удивлении собирать разбросанное повсюду нижнее белье.
– Майкл? – позвала она. В домике была только одна дверь наружу, и ее Майкл оставил распахнутой, так что на порог задувало белый песок.
– Майкл? – Она натянула джинсы и свитер.
На пляже было уже совсем светло, воздух приятно бодрил. Моевки носились низко над волнами, выхватывая что-то из принесенного морем хлама. В дюнах Анна наткнулась на придавленный участок тростника, длинный и неглубокий, провонявший какой-то химией; ей показалось, что ночью сюда сел какой-то крупный объект. Она оглядела Пляж Чудовища. Больше никаких следов.
– Майкл? – позвала она.
Лишь крики чаек были ей ответом.
Она обхватила себя руками, зябко содрогнувшись на океанском ветру, и побрела обратно в дом, где приготовила себе завтрак из яичницы с сосисками и жадно сжевала его.
– Я такой зверски голодной себя не помню, – сказала она собственному отражению в зеркале ванной, – с тех пор, как… – Но ей нечего было добавить: с таких давних пор, что она забыла.
Она прождала его три дня. Гуляла по дюнам, ездила в Бостон, убрала коттедж сверху донизу. Ела. Бо?льшую часть времени просто сидела в кресле, поджав ноги под себя и слушая, как стучит в окно предвечерний дождь; вспоминала все, что могла, о Кэрни. То и дело включала телевизор, но так же быстро выключала, задумчиво глядя в пустой экран и стараясь представить события той ночи.
Утром третьего дня она стояла на пороге, слушая крики летавших над пляжем чаек.
– Теперь ты не вернешься, – проговорила она и вернулась внутрь упаковывать вещи.
– Я буду по тебе скучать, – сказала она. – Честное слово.
Она отключила от лэптопа Кэрни футляр с жестким диском и спрятала его в чемоданчик под одеждой. Затем, подумав, что флуороскопическое сканирование в аэропорту может повредить диску, переложила в сумочку. Надо будет спросить на регистрации. Ей нечего скрывать, и ей наверняка позволят пронести диск. По возвращении надо будет отыскать Брайана Тэйта; что бы там с ним ни стряслось, он, вероятно, сумеет продолжить дело Майкла. Если же нет, придется связаться с кем-то из «Сони».
Она закрыла входную дверь и перенесла багаж в «БМВ». Последний взгляд на дюны. Там, на возвышенности, когда у нее от ветра захватило дух, ей четко представился Майкл кембриджских времен, двадцати лет от роду, с искренним изумлением говорящий: «Информация может быть
Она громко засмеялась.
– Ох, Майкл, Майкл! – произнесла она.
29
Операционная
