в полумрак, он размещал карту на подлокотнике кресла, откуда та сияла слабым флуоресцентным светом: скорее событие, чем изображение.
Простые правила позволяли проложить по картам маршрут путешествия. Например, если выпадала карта Жезла, Кэрни отправлялся на север только в том случае, когда стояла вторая половина года, или в случае, если следующей картой выпадал Рыцарь. Дальнейшие правила, чьи исключения и исключения из исключений он интуитивно определял с каждым новым раскладом, давали возможность выбрать направление на юг, запад или восток, конкретный пункт или даже одежду, в которую он должен был облачиться.
Отправляясь в путешествие, он всегда прятал колоду. Его занимало другое. Куда ни глянь, в пейзаже обязательно заметишь что-нибудь новое. Дрок устилает склон крутого холма, на чьей вершине торчит одинокая ферма. Заводские трубы теряются в солнечном сиянии, аж глаза слепит. Кто-то в вагоне вдруг раскрывает газету: сухой шелест страниц подобен стуку дождя по стеклам. В промежутках между этими событиями его одолевали мечты, совершенные, как золотистый мед. Он представлял себе погоду в Лидсе или Ньюкасле, тянулся за «Индепендент» почитать об этом и видел:
Чего он искал? Он понимал лишь, что чистый желтый передок поезда системы «Интерсити» преисполняет его душу восторгом.
По утрам Кэрни работал. Вечерами раскладывал Таро. По выходным путешествовал. Иногда он встречал в городе Инге. Он рассказывал ей о картах; девушка касалась его руки завистливо-восхищенным жестом. С ней всегда было приятно, хотя она кой-чего и не понимала.
– Это же просто по приколу, – любила она повторять. Кэрни было девятнадцать. Математическая физика раскрылась перед ним, как цветок, обнажая его истинное предназначение. Но будущее пока не определилось. Он полагал тогда, что путешествия помогут найти проход в «пятое измерение». В истинный Дом Дрока, где воплотятся детские мечты, несущие надежду, предопределение и свет.
– Эй, Майкл!
Кэрни огляделся, на миг утратив ориентацию в пространстве. Свет все преобразил: пластиковый стаканчик с минералкой, волоски на тыльной стороне кисти, крыло лайнера в тридцати тысячах футов над Атлантикой. Все эти вещи оказались переопределены, став на краткое время самими собой, доведенными до крайности. Вдоль рядов забегали стюардессы, забирая у пассажиров лотки. Вскоре зачастили, но быстро вернулись в нормальный режим двигатели: самолет выполнил крен и проскользнул в облако. Турбулентность взметнула вокруг водяные вихри, затем иллюминатор расчистился, и солнечный день внезапно сменили мокрые просторы лондонского аэропорта Хитроу, по которым неустанно гулял ветер.
– Идем на посадку! – восторженно прощебетала Анна. Стиснув его предплечье, она приникла к окну. – Идем на посадку!
Все дороги, разумеется, вели навстречу Шрэндер. Шрэндер неустанно выжидала шанса его сцапать.
14
Поезд-призрак
Серия Мау открыла канал связи с обитаемой секцией и обнаружила, что пассажиры снова собрались вокруг голографического экрана. На сей раз экран демонстрировал различные компоненты сложного груза, размещенного в трюме «Белой кошки»: машины эти ползали по оливиновой пустыне между грудами переплавленного по виду камня, которые, если внимательно присмотреться, могли сойти за древние развалины.
– Вечеринка тут была жаркая, – заключил один. – Эту хрень разогрели до двадцати тысяч кельвинов гамма-пушкой большого радиуса действия. Такое впечатление, что тут маленькая звезда воссияла, честное слово. Миллион лет назад они сражались за сокровища, которым уже тогда были миллионы лет. Господи, вы только подумайте!
– Господи, – беспомощно повторила женщина-клон, – как же это скучно, мама дорогая!
Все рассмеялись и придвинулись к экрану. Две женщины в одинаковых юбках-трубах кричаще-розового цвета, сшитых вроде бы из атласа, завели руки за спины.
Серия Мау смотрела на них. Они ее злили. Они просто трахались, слонялись и задирали друг друга. Они только и говорили что о прибыльных сделках, событиях в мире искусства и о том, как проведут отпуск в Ядре. Они только и обсуждали, что купят или что уже купили. Какой от них прок кому бы то ни было, кроме них самих? Что они протащили на ее корабль?
– Что вы погрузили на мой корабль? – громко, требовательным тоном осведомилась она. Они застыли и переглянулись – как ей
