Свет

теперь регулярно проигрывал. «Когда начинаешь прозревать будущее, – говорили ему старики, сгребая его деньги и удовлетворенно хихикая, – удача тебе изменяет».) Кем бы Сандра Шэн ни становилась, росточка она была невысокого. Носила короткие юбки. Курила овальные сигареты на смеси местного табака и, судя по запаху, дерьма летучих мышей; привкус у дыма был едкий. Он пытался представить ее как человека: не получалось, они слишком недавно познакомились. Во всяком случае, Сандра Шэн немолода, в этом он был уверен.

– Я устала, Эд, – любила жаловаться она. – Я слишком долго над этим работаю.

Она не говорила над чем, хотя Эд считал, что речь тут о цирке Патет Лао.

Настроение Сандры Шэн было так же непредсказуемо, как обличье. Однажды, воодушевленная его успехами, она пообещала отдельное шоу.

– Отдельное шоу в главной палатке, Эд. Настоящее шоу.

На следующий день устало покачала головой, отшвырнула сигарету и с отвращением профессионалки изрекла:

– Малыш неразумный и то лучший ясновидец, чем ты. Я им этого не впарю.

Однажды после обеда в дюнном мотеле она сказала:

– Ты прирожденный ясновидец, Эд. В этом твоя трагедия.

Они проработали около часа, и Эд, устав так, что, казалось, ноги сейчас откажут, стягивал с головы аквариум – глотнуть воздуху. Снаружи кричали и носились над пляжем морские птицы. Резкий фиолетовый свет пробился через затененные жалюзи и превратил изумрудно-зеленое платье чёнсам Сандры Шэн в шкуру хищного животного джунглей. Она сковырнула табачную крошку с нижней губы. Покачала головой.

– Это и моя трагедия тоже, – призналась она. – И моя тоже.

Эд надеялся что-нибудь узнать о механизме процесса, но его ждало разочарование. Она казалась такой же озадаченной, как и он сам.

– Мне надо знать, – сказал он, – что это за дрянь, куда я башку сую.

– Забудь об аквариуме, Эд, – ответила она. – Там ничего нет. Я хочу, чтобы ты это понял. Там на самом деле вообще ничего нет.

Увидев, что не сумела его этим обнадежить, она расстроилась сама и сказала как-то:

– Никогда не забывай, что акт пророчества ведет тебя к собственному сердцу в сердце ясновидения.

И наконец порекомендовала:

– Тебе придется просто броситься в воду с головой и поплыть. Идеальное дарвиновское окружение. Опоздавшим – кости.

Эд пожал плечами.

– Это крайне неудовлетворительное описание моего опыта, – сообщил он.

Он и вправду не понимал, что с ним происходит, когда голова погружена в аквариум, но знал, что не дергается и не проявляет агрессии. Он подумал, что, наверное, в словах Сандры Шэн проступил намек на ее подлинный нрав. В принципе, они больше говорили о ней самой, чем о прорицаниях.

– В любом случае, – сказал он, – мне всегда труднее было выбрать направление, чем достичь нужной скорости. – И добавил, сам не поняв зачем: – Я с недавних пор плохо сплю.

– Всем сейчас тяжело, Эд.

– Спасибо вам огромное.

Сандра Шэн усмехнулась.

– Сходи поговори с Энни, – посоветовала она.

Из ее глазниц словно бы несколько белых мошек вылетело. Он не понял, фокус это или дурной знак, поэтому быстро сунул голову обратно в аквариум, чтобы не видеть ее. Спустя мгновение он услышал, как Сандра Шэн говорит:

– Меня блевать тянет от торговли прошлым, Эд. Я хочу в будущее.

– А я что-нибудь говорю, когда я там?

* * *

Эд продолжал работать с аквариумом, а видения его становились все кошмарнее.

Ему снился космос, но не пустой. Эдакая зачаточная тьма, свернутая в несколько слоев, как носовая волна Алькубьерре, но куда хуже. Холодная вода бессмысленно пресного моря, информационная суперсубстанция, субстрат универсального алгоритма неясной природы. Свет подрагивал и ускользал прочь по отмели. Такова была работа, для которой его наняла Сандра Шэн: прорицание или, скорее, неудача в прорицании, поскольку ему ничего не открывалось в этом бесконечном путешествии, пока он не замирал