— Он Кериту хватал.
— Видела я, как хватал. Просто за руку брал. Это ведь не грех, тем более что быть ему ее мужем вскорости, я так думаю.
За девочками в Хеннигвиле надзирали строго. Всегда на виду: пусть издали, но кто-нибудь из женщин поглядывает. Не позволяли воздыхателям зайти дальше дозволенного. Вроде бы не в селении ручей течет, но рядом, Кериту хорошо видно от околицы.
Грильда подтвердила предположение Дирта, что именно она сегодня считала своим долгом следить за нравственностью девушки.
— А ты ее почти двумя руками обнимал. Нехорошо это Дирт. И совсем нехорошо, что на бедняжку Мади все валишь и нос ему разбил. Кровь проливать — грех великий.
Фроди, осторожно отодвинувшись от супруги на безопасную дистанцию, осмелел и вновь вернулся к провокациям:
— Дирт, Мади чего-то не встает. Пни его, что ли, а то так и будет валяться. Простудится ведь на сырой земле, пни уже, не тяни.
— Я тебя сейчас так пну, что до самого леса зубы разлетятся, — беззлобно пригрозила Грильда. — Дирт, не надо так больше делать, а то я сама за тебя возьмусь. Ты понял меня?
Дирт указал на продолжавшего валяться Мади:
— Если его не будет рядом с Керитой, никто и пальцем не тронет, и я в том числе. Кому он нужен, недоделанный боров.
— Не говори так заумно. Вас, чужаков, разве поймешь? Сказала тебе, не тронь. Или хочешь, чтобы все наши бабы тебя граблями встречали? Не станет тебе здесь жизни, если за ум не возьмешься. Этого хочешь?
— Ну раз за этот кусок жира только бабы вступиться готовы, то трогать его не стану. Баб жалко, да и не мужское дело руку на них поднимать.
— Я бы на свою поднял, — осторожно высказался Фроди.
Зря он это сделал: вектор интересов Грильды резко сместился.
— Ах ты пиявка гнилая! Ну-ка получай!
Задрав подол длинного платья, она припустила за улепетывающим мужем. Из-за крайнего дома выглянула Альвида — первая крикунья Хеннигвиля, и, не разобравшись, что именно произошло, завыла на самой высокой ноте.
— Фроди опять дерется! Мади побил! Уже на детей руки распускает! Грильда! Держи его! Держи! Я сейчас помогу! Только грабли возьму!
Фроди после таких слов припустил вдвое быстрее, а Мади, вскочив, обеими руками подхватил огромный камень, поднял его над головой и пошел на Дирта. Сверкая налитыми кровью глазами, прорычал:
— Уходи отсюда! Убью!
Дирт, не шелохнувшись, лениво поинтересовался:
— Жирный, а это ничего, что ты взял один из камней лэрда Далсера? Тех самых камней. Не боишься, что руки по плечи сгниют? Или не заметил руны? Ну так разуй глаза и посмотри, за что взялся!
Мади отбросил булыжник с воплем ужаса, попятился, оступился, тяжело плюхнулся на широченную задницу. Камень, прокатившись по земле, закончил свой путь в крохотной лужице, обратив к небу сторону, на которой был вырезан знак: глаз, заключенный в треугольник.
Керита коснулась плеча Дирта, поспешно произнесла:
— Иди быстрее отсюда. Сейчас все сбегутся, и влетит тебе за него.
— Ладно, пойду. Теперь он тебя не тронет.
— Да, не тронет.
Керита даже улыбнулась вслед одними губами, неестественно. Но выражение ее глаз в этот момент Дирту понравилось.
Он вспоминал ее взгляд всю дорогу. Пожалуй, она уже на полпути, чтобы согласиться бросить все и отправиться с ним к далекой чужой земле.
Лэрд так и сидел за столом, разрисовывая очередной кусок бересты, но Дирт знал, что при кажущейся отрешенности от мира, тот не пропускал ничего из происходящего вокруг. Вот и сейчас, даже не поднимая глаз, своим обычным, совершенно спокойным голосом спросил:
— Что за шум на околице? И не связан ли он с твоим разбитым кулаком?
