лицо, треск стоял такой, что пришлось Норпу еще раз повторить, куда громче.
Ответ у меня был:
— Думаю, щиты сооружают. Установят их на лодки и под прикрытием подойдут.
— Зачем им щиты? Их и без того такая орава, что, как ни стреляй, много останется.
Лотто пояснил:
— Мы многих убили и ранили. Я не считал, но не меньше десятка, а то и двух. Это много, братство Тереку претензию может за потери предъявить.
— Интересное у вас какое-то братство. Я вот служил солдатом и скажу тебе, что офицерам всегда плевать было, сколько нас вернется из атаки. А это еще что такое…
На суше послышался истошный вопль, а затем заорали сразу десятки глоток. Приказы вожаков вместо деловитых стали паническими, суетливо замелькали огоньки факелов — судя по их движениям, пираты выстраивали стенку параллельно береговой линии.
Я даже не успел понять, что это может означать, как донеслись новые звуки.
Душераздирающий визг, омерзительное кваканье, шипение, рев, вой… та еще какофония.
Твари не подвели — заявились.
У пиратов, должно быть, и правда имелся способ как-то маскироваться от погани. Чем еще можно объяснить, что орава, беснующаяся под стенами деревни иридиан, не обращала внимания на отблески костров недалекого лагеря. Ведь не больше пары километров до него было от южной стены.
Хорошо бы этот способ узнать — пригодится…
Зарево пожаров или запах крови привлекли тварей, или то и другое вместе — не знаю. Но, судя по шуму, на берегу сразу стало весело как никогда. Похоже, примчались не одиночки, а сразу приличная группа.
Видеть происходящего мы не могли, но по звукам поняли, что, понеся вначале значительные потери, пираты все же сумели справиться с тварями. Но передышки им не дали: подошла новая орава, на сей раз куда серьезнее. И монстры в ней были не быстроходными, а значит, куда сильнее прежних.
Но даже им не удалось смять Терека с ходу. Как ни сильны монстры, а строй умелых воинов их легко держит. Пираты, используя обрыв как преграду, оборонялись на береговой полосе с двух направлений и не без успеха. Это продолжалось не меньше часа, после чего уставшие головорезы начали сдавать. То один, то другой оказывался в лапах тварей, утончающуюся шеренгу начали то и дело прорывать.
Их давили со всех сторон, головорезам пришлось отойти от воды и прижаться к обрыву.
И в этот момент растерявшийся вожак допустил самую серьезную ошибку: скомандовал прорываться к лодкам, оставшимся на мелководье. Но не тут-то было. Я когда понял, что пираты отрезаны от воды, воспользовался моментом. Мы подошли к берегу на баркасе, прихватили на буксир все плавательные средства и оттащили их к кораблю. Иридианам лишние посудины пригодятся, а прежним хозяевам уже ни к чему, что бы они ни думали по этому поводу.
Сложно описать всю глубину расстройства пиратов, когда они, заплатив кровью за каждый шаг пути, добрались до мелководья и ничего там не нашли.
Прорываться назад к обрыву люди Терека не стали. Теперь мы хорошо видели, как они сражаются. По пояс в воде, двойной шеренгой, полукольцом, защищая раненых и…
Не только раненых они защищали. Около тридцати девушек — вот кого пираты оберегали как самое дорогое. Рабыни, отборные красавицы, чьи владельцы решили избавиться от лишнего живого груза. За таких наложниц на юге заплатят золотом. Как и за полтора десятка детей при них. Это будущая собственность серых жрецов, обреченная на стирание личности.
Самое обидное, что помочь несчастным мы ничем не могли. Слишком нас мало — остается радоваться, что в последнем порыве пираты не пошли на штурм корабля. К утру он встал на грунт и немного завалился набок, склонив мачту.
Можно много плохого сказать о Тереке и его людях, но должен признать: драться они все же умели и, зажатые в угол, не сдались, отбивались до последнего.
Не до смерти — нет. До спасительного рассвета.
То, что пираты забрались в воду, сработало во благо. Хоть подвижность ухудшилась, для работы в строю невелика помеха. А вот твари лезли в море неохотно и былой прыти не проявляли. Головорезы несли потери, но прорвать их строй, раздавить, смести лавиной уродливых тел погань не сумела. На опасные места оперативно подходили группки из трех воинов: два копейщика и крепкий
