выяснить, использовал он его или нет.
– Да, мессер.
– К тому же речь идёт о Мерсе, нашем товарище.
– Да, мессер.
Помпилио резко поднялся, взял поданную Валентином трость, вышел из беседки и прошёлся по влажному песку, остановившись в шаге от линии прибоя. Камердинер и суперкарго замерли позади. Они понимали, что разговор не окончен, и не ошиблись.
– ИХ, мне всё ещё нужно переговорить с человеком по имени Друзе Касма, – ровно произнёс адиген.
– Я помню, мессер, я сообщу, когда он окажется в Унигарте.
– Хорошо. – Дер Даген Тур помолчал, глядя, как погибают у его ног бесконечные ряды волн, и продолжил: – Мы должны быть готовы покинуть Кардонию в любой момент. Пришло время возвращать долги.
– Я понимаю, мессер. – Бабарский кивнул, словно подтверждая самому себе, что информация принята, и поинтересовался: – Вы позволите задать вопрос? Он мучает меня вот уже несколько недель.
– Задавай.
– Я очень удивился, что Арбедалочик остался в живых. Вы говорили…
– Всё было так, как я говорил. – Помпилио прищурился, припоминая развороченную грудь галанита, кровь, удивление в затухающих глазах и второй выстрел Киры. – Видимо, Арбедалочик оказался крепким парнем, а галанитские врачи – кудесниками.
– Абедалоф…
– Кто же ещё?
Селтих смутился:
– Я хотел сказать…
– Ере, я прекрасно знаю, что вы хотели сказать, и просто пошутил. – Галанит слабо махнул рукой. – Пребывание на больничной койке нагоняет на меня тоску, которую я пытаюсь разогнать дружескими подначками. Присаживайтесь.
– Спасибо.
Арбедалочик принял командующего в кресле. Грудь всё ещё перетянута повязками, лицо всё ещё бледное, однако выглядел директор-распорядитель гораздо лучше, чем месяц назад.
– Как ваши раны? – тихо спросил Ере, присаживаясь на стул.
– Ноют, но затягиваются. Вчера мне сняли последние швы.
– Я рад.
– Вряд ли больше меня.
– Да как вам сказать…
Всё связанное с медициной и медикусами приводило Селтиха в состояние, близкое к панике. Этот кошмар преследовал Ере с детства: он прикован к койке, не может пошевелить ни рукой, ни ногой и медленно умирает, оставленный друзьями, слугами и даже жестокосердными санитарами. Он один. Он беспомощен. Он в больнице… Со временем генерал научился не покрываться потом при виде белых халатов, но всякий раз этот подвиг стоил ему огромных усилий.
– Буду рад видеть вас в добром здравии у себя в штабе.
– Через несколько дней навещу, – пообещал Арбедалочик. – Слово скаута.
– Вям! – подтвердил его слова саптер.
– Мне пора развеяться.
– Вям!
– Ничто так не способствует выздоровлению, как друзья и хорошие новости.
Известие о ранении Абедалофа повергло Селтиха в шок. Точнее, сначала ему вообще сообщили о смерти директора- распорядителя и лишь потом, через час, – о тяжёлом ранении. И этот час стал самым страшным в жизни Ере. Он прекрасно понимал, что Арбедалочик является главным двигателем проекта «Кардония», что именно он убедил всесильных директоров-наблюдателей не отступать после первой неудачи и дальше оказывать Приоте поддержку, и с его смертью наступят тяжёлые времена. К счастью, всё обошлось. Когда Селтих примчался на виллу, Абедалоф уже очнулся и даже пошутил насчёт «сплетен, которые летят быстрее цеппеля в Пустоте». А старший медикус пролепетал невнятное о «феноменально мощном организме» директора-распорядителя.
