Даркадо» прекрасно подготовлена. Она гораздо лучше укреплений, что были у нас в Межозёрье, поэтому наступление остановилось.
Абедалоф кивнул, то ли соглашаясь с мнением Ере, то ли показывая, что услышал его, отложил сигару, взял карту в руки и несколько секунд разглядывал синие и красные значки, испещрявшие основание Длинного Носа.
– Оборону прорвать можно?
– Прорвать можно всё, вопрос в цене. – Селтих поправил кортик. – С начала войны мы потеряли много людей.
– Солдат, – уточнил Фель.
– Я хочу избежать ненужных потерь. – Генерал заставил себя не реагировать на Дробинского.
– Победа рождается в крови, – заметил Фель.
И вновь не добился реакции.
Проанализировав действия председателя КЧД, Селтих понял, что рано или поздно им придётся сцепиться в борьбе за власть, и это заставляло Ере бережно относиться к армии. Без потерь, конечно, не обойтись, но солдаты должны знать, что их командующий не только гений стратегии, но и заботливый командир. Солдаты должны не только восхищаться вождём, но и любить его, лишь в этом случае они будут стрелять в кого угодно, даже в полицейских и сотрудников КЧД.
– Мы должны взять Унигарт до зимы, – жёстко произнес Арбедалочик.
– Возьмём, – скупо пообещал Селтих.
– У вас ведь есть план?
– Я – командующий, у меня всегда есть план.
Прозвучало высокомерно, однако галанит не обиделся. Усмехнулся, словно услышал ожидаемое, вновь взялся за сигару и предложил:
– Давайте его обсудим.
– Интересно, никто не подсчитывал, сколько человек гибнет на войне каждую минуту? Или каждую секунду?
– Война ещё не закончилась.
– А на сегодняшний день? Есть статистика?
– Кира!
– Наверное, много. – Девушка посмотрела на отца и виновато улыбнулась: – Извини, я часто думаю об этом в последнее время.
Намекает, что он зачерствел и позабыл, что ведёт войну не ради Ушера, а ради ушерцев? Изводит за гибель Накордо?
Дагомаро хотел ответить резко, но сдержался. Погладил бороду длинными пальцами, едва слышно кашлянул, прочищая горло, выбивая из него недовольную интонацию, и коротко ответил:
– Меня тоже огорчают потери, но я не имею права быть слабым.
– Я вижу.
– Идёт война.
– Я знаю.
Дагомаро тяжело вздохнул.
То, что дочь изменилась, консул понял, едва увидев Киру. И даже охватившая его радость, невероятная, совершенно невозможная радость, не помешала ему понять, что из Линегарта вернулась другая девушка. Её взгляд, её голос, даже жесты – изменилось всё. Но радость уничтожила страх, растоптала ощущение полнейшей безнадёжности, что сковало Винчера после исчезновения дочери, подарила консулу несколько дней эйфории. Радость заставила Дагомаро плюнуть на подмеченное. Кира вернулась, всё остальное не важно. Несколько дней Винчер не обращал внимания на происходящее, полагаясь на универсальное средство: «Время лечит», и лишь потом понял, что лекарство не работает.
Смерть Драмара лишила Киру интереса к жизни.
Она не перестала за собой следить: переодевалась к обеду и ужину, принимала ванны, пользовалась косметикой; не прикладывалась к бутылке, не плакала дни напролёт в своей комнате, но её глаза потухли.
И Винчер стал бояться, что навсегда.
О своих злоключениях в Межозёрье Кира рассказала, точнее – доложила, военной комиссии. Сухо, без лишних подробностей. Собственно, такой же скупостью отличались и её рассказы отцу. Попала в плен, была опознана и увезена в Линегарт к директору- распорядителю Арбедалочику, спасителем выступил Помпилио дер Даген Тур, который перебил охрану виллы, захватил паровинг,
