Аэроплан, судя по всему, давно летел над их головами, а теперь, увидев, что адиген потерял паротяг, пилот направляет машину на посадку. Самолёт опускается на широкую улицу и катится вперёд, медленно теряя скорость.
– Что рот раскрыл? – орёт снизу Помпилио. – Не забудь «Жимолость»!
И припускает к биплану.
Ошарашенный Аксель хватает бамбаду, покидает изувеченный паротяг, на корме которого продолжает раскачиваться стрела, бежит следом и вскакивает на крыло за секунду до того, как самолёт отрывается от земли, – ждать его никто не собирался. Затем выпрямляется, вцепившись в борт, и слышит от стоящего с другой стороны адигена:
– Стервецы пересаживаются в катер!
Беглецы устроили аварию совсем близко от берега, от небольшого причала, где их ожидал стоящий под парами катер. Брошенный тягач сиротливо замер в шаге от пирса, последний оставшийся на берегу беглец как раз запрыгивает на борт, и нет никаких сомнений в том, что катер выйдет в море до того, как над ним начнёт описывать круги биплан.
– Мы сможем заставить их вернуться! – перекрикивает ветер Аксель.
Не так сложно: убить пару беглецов, чтобы остальные сообразили, чего от них хотят, но адиген качает головой:
– Не получится! – И тычет пальцем в торчащий у берега паротяг. Точнее, в бегущего от него мужчину, руки которого связаны за спиной. – Или беглецы, или Касма!
– Хитрые, гады!
– Согласен!
Почему неизвестные бросили добычу сейчас, не важно. Значение имеет только то, что, если они продолжат погоню, Касма попадет к эрсийцам: часть кирасиров тушит дымящийся «Клоро», зато остальные рассыпались цепью и постепенно приближаются к берегу.
Крачину кажется, будто он слышит скрип адигенских зубов, но удивиться Аксель не успевает: Помпилио машет рукой, наклоняется к пилоту и кричит:
– Спускайся! Нужно забрать того парня!
– После чего они вновь подняли аэроплан в воздух и улетели, – закончил Сычин.
Маршал пошевелил пальцами, словно стряхивая с них пыль, поморщился и глухо заметил:
– Я очень разочарован.
Сычин понурился, продемонстрировав, что переживает за неудачу, и добивать начальника охраны Тиурмачин не стал. Тем более они как раз добрались до мачты, к которой пришвартовался доминатор, и должны были вот-вот покинуть салон «Синг Силачика».
А затем покинуть проклятую планету.
Навсегда.
Маршал тяжело вздохнул.
Потеря Касмы коренным образом изменила ситуацию: если до сих пор Помпилио мог только догадываться о роли Дагомаро в смерти Лилиан, то теперь он узнал все подробности. И узнал о предательстве своего старого друга Гектора Тиурмачина. И каков будет следующий ход адигена, предсказать несложно.
– Меня ждёт яд, – пробормотал Тиурмачин.
– Извините? – Сычин удивлённо посмотрел на старика. – Вы что-то сказали, мой маршал?
– Мы приехали! – Гектор зло дёрнул ручку двери, выбрался из автомобиля, не дожидаясь помощи, и яростно огляделся.
«Месяц? Да, одного месяца убийцам хватит, чтобы подобраться ко мне. Может, чуть меньше, зависит от того, как сильно зол Помпилио. И ведь ничего не поделаешь. Совсем-совсем ничего не поделаешь…»
Тиурмачину стало горько. Он смотрел на замерших вокруг телохранителей, на мощных кирасиров, облачённых в благлитовые доспехи, на «Клоро», на тяжёлый крейсер и понимал, что никто и ничто не спасёт его от мести адигена: ни герои, ни пушки. Приговор подписан. Один месяц.
Кольнуло с левой стороны груди, слюна стала горькой.
«Я боюсь? Да, получается, боюсь».
– Мой маршал? – вопросительно произнес Сычин, преданно глядя на задумавшегося старика.
– Пора. – Тиурмачин сделал шаг к мачте, но замер, услышав изумлённые восклицания, и задрал голову к небу.
Над Сферой Шкуровича вышли из Пустоты три лингийских доминатора.
