— Разменяйте четвертаками, — попросил кассира.
Тот отсчитал стопку мелочи; я сгреб ее в горсть, отошел к висевшему на стене телефонному аппарату и набрал контору Брига, но трубку на том конце провода никто не снял. Тогда вернулся к прилавку и продемонстрировал служебный значок.
— Надо выйти через черный ход.
Кассир кликнул фармацевта, и меня выпустили через служебный вход в глухой дворик с ржавыми воротами, пока еще не запертыми.
Избавившись таким образом от возможной слежки, я зашагал со двора, прямо на ходу составил четвертаки в увесистую колбаску и обернул ее носовым платком. Затянул, с усмешкой взвесил в руке и решил, что лучшего аргумента в предстоящем разговоре мне не найти.
Две тысячи? Шесть сотен?
Вот уж нет! Фотограф получит ровно двадцать четвертаков, и ни монетой больше. И то получит разве что во временное пользование…
Ненавижу шантажистов. Ненавижу растлителей малолетних. А уж когда это один человек! Дать бы делу официальный ход…
Ну да Жоржу и так мало не покажется.
Оттянув рукав плаща, я посмотрел на хронометр и ускорил шаг. Было уже без четверти восемь, а в таких делах лучше прийти чуть раньше, нежели опоздать. Не хотелось бы потом его по окрестным кабакам выискивать. Другие планы на вечер.
На подходе к доходному дому я завертел головой по сторонам, не заметил никого подозрительного и взбежал на обшарпанное крыльцо. На всякий случай отыскал среди списка жильцов строчку «Жорж Кук» и толкнул незапертую дверь парадного. По темной лестнице поднялся на третий этаж, прошел в дальний конец коридора и вытащил из кармана завернутые в платок четвертаки. Взвесил их в руке и постучал в нужную дверь.
В ответ — тишина.
Постучал второй раз, прислушался — вновь ни звука. Тогда приник к замочной скважине, но там — темнота.
Мелькнула мысль вломиться в квартиру и перевернуть все вверх дном, но, по здравом размышлении, от нее пришлось отказаться. Нормальный обыск — дело небыстрое, а Жорж может появиться с минуты на минуту. К тому же кто знает, не держит ли он негативы при себе?
Проще дождаться и поговорить. Поговорить, да.
Спустившись на крыльцо, я задрал голову и осмотрел фасад здания, но окна квартиры фотографа освещены не были. Тогда задумчиво глянул на вывеску бара «Черная пинта» в доме напротив и все же решил подождать до восьми, прежде чем заглянуть туда и справиться насчет Жоржа.
Достал портсигар, полез за спичками, и тут наверху хлопнул выстрел!
Один, другой, третий…
ГЛАВА 4
Хлоп! Хлоп! Хлоп!
На миг я словно примерз к месту, но сразу сбросил оцепенение, толчком распахнул дверь парадного и с револьвером в руке рванул вверх по лестнице. Взлетел на третий этаж, на бегу запихнул обратно в комнату не в меру любопытного жильца и гаркнул:
— Полиция!
Промчавшись по коридору, я толкнулся в квартиру шантажиста, но та оказалась заперта. Тогда отступил, намереваясь выбить замок, и вдруг заметил растекавшуюся из-под соседней двери лужицу крови. Взведя курок револьвера, заглянул туда и едва не споткнулся о распростертое на площадке черного хода тело.
Жорж Кук лежал на спине, глаза его были широко распахнуты, пальцы правой руки стискивали рукоять складного стилета, левой — торчали неестественно загнутыми. Вероятно, убийца заломил их, высвобождая из мертвой хватки жертвы некий трофей. Об ограблении также свидетельствовали вывернутые карманы пиджака.
Горек хлеб шантажиста: два выстрела в живот, третий в шею — вот и вся награда за труды. Это даже не стопка
