Великовский предсказал результаты исследования короткоживущих растений: будет установлено, что они росли в 840 году до нашей эры.
Руководитель отдела египетских древностей Британского музея профессор И. Е. С.
Эдвардс в письме от 6 апреля 1971 года сообщил доктору X. Н. Микаэль. что на основании исследования изотопов углерода установлен возраст тростника и пальмовой косточки из гробницы Тутанхамона. Возраст этот – приблизительно 846 и 899 год до нашей эры. Профессор Эдвардс заверил: эти данные вскоре будут опубликованы.
Увы, они не были опубликованы – ни вскоре, ни вообще. В майском выпуске «Пенсе» появилось сообщение об этом случае, не очень украшавшем науку.
История радиоизотопных исследований заинтересовала доктора Ван Оостергоута с кафедры химии Дельтского технологического университета в Голландии. От своих американских коллег он получил копию письма из Британского музея, в котором цитировалось обещание директора лаборатории этого музея опубликовать результаты изотопного исследования, хотя они значительно отличаются от того, что ожидали получить. Но, как правило, такие данные бракуются и никогда не попадают в научную печать.
В апреле 1975 года упрямый доктор Ван Оостергоут написал, что он лично обратился в Британский музей и получил официальное письмо, подписанное X. Баркером: «В ответ на ваш запрос от 3 января сообщаем, что лаборатория не исследовала материала из гробницы Тутанхамона». Возмущенный доктор Ван Оостергоут написал: «…деликатно выражаясь, мистер Баркер. вероятно, не знает, что делается в его лаборатории. Но дело обстоит гораздо хуже. Результаты, отличающиеся от ожидаемых, не только не опубликованы, а отрицают даже то, что они были получены». Так обстояло дело служения Истине в Британском музее…
Эта история уже не потрясла Великовского. Он прочно усвоил: наука не отличается от других сфер человеческой деятельности. А поэтому, он не особенно удивился, когда прочитал опубликованную в 1973 году статью Юрея, в которой Нобелевский лауреат утверждал: все геологические периоды закончились катастрофами, а причины этих катастроф – столкновения земли с кометами. Все правильно!
Юрей только «забыл» упомянуть имя автора этой гипотезы…
Однако не все ученые Америки вели себя подобным образом. В 1972 году была опубликована статья Сайруса Гордона, заведующего кафедрой Средиземноморских стран университета Брандайс, содержавшая самую высокую оценку книги Великовского «Эдип и Эхнатон». В этом же году отдел специальных курсов Техасского христианского университета, колледж Льюиса и Кларка и университет Мак-Мастера ввели в свою программу курс Великовского. Их примеру вскоре последовали другие университеты. Произведения Великовского стали обязательными для изучения на кафедрах геологии, истории и других кафедрах во многих высших учебных заведениях, в том числе, в Принстонском университете.
Следующий выпуск «Пенсе» также полностью был посвящен Великовскому. Редакция не занималась селекцией материала, она публиковала все, что поступило.
Профессор П. М. Мейнке, физик и заместитель декана Торонтского университета, писал, что в «деле Великовского» фактически нет ничего нового. Так всегда воспринималась большая революционная идея. «Борьба Великовского вышла на передовую благодаря его благородному величию, уважению со стороны его затаивающих дыхание слушателей и широте идей. В глазах публики он – герой, обвиняющий научный истеблишмент».
Но от публики, писал профессор Мейнке, скрыта истинная сторона трагедии: банальность «дела Великовского». В глазах публики ученые – это люди, открытые для восприятия новых идей, а в действительности ученые – всего-навсего люди. Он подробно объясняет причину сопротивления ученых идеям Великовского, возмущаясь тем, что этому ученому не давали возможности публиковать свои идеи и отвечать на критику. Он чрезвычайно высоко оценивает предсказание Великовским важнейших открытий, которые чаще всего были подтверждены… благодаря случайному стечению обстоятельств. Массу времени и денег можно было бы сохранить, если бы наука серьезно отнеслась к предложениям Великовского. Факт, что он предлагает такое широкое разнообразие остроумнейших экспериментов для проверки его теорий, – свидетельство лучших научных традиций. Можно будет лишь горько сожалеть, если эти эксперименты не осуществляться только потому, что они предложены Великовским.
«Безотносительно к реакции на его работу во многих областях, – заканчивает статью профессор Мейнке, – я уверен, что любой, встречавшийся с Великовским, согласится, что он – блестящий и добрый человек, наполненный огромной страстью к своей работе. Независимо от того, подтвердит ли история его правоту, нельзя не испытывать уважения к этой удивительной человеческой личности».
Профессор X. Дадли, физик Иллинойского университета, поздравил редакцию «Пенсе» с майским выпуском. Он считал, что три научных события, происшедших за период, начиная с 1950 года, приведут к ревизии принятых в физике теорий, подобно великим открытиям в физике, приведшим к научной революции 1895-1920 годов. К этим событиям профессор Дадли относит: 1) теорию Великовского (1950); 2) экспериментальную демонстрацию Райнесом и Ковансом существования нейтрино (1953); 3) предсказание Янгом и Ли нарушения закона сохранения четности (1956). подтвержденное в 1957 году.
Среди отзывов, опубликованных в журнале, были и такие, которые можно назвать реакцией «болельщика» в большей мере, чем реакцией ученого. Именно так отреагировал итальянский математик профессор Бруно де Финети: «Я был рад и заинтересован, получив майский, 1972 года, выпуск 'Пенсе', посвященный Великовскому. и узнав, что вы продолжите свои действия, чтобы отношение к его работам было пересмотрено. Я заинтересован в дискуссии (и желаю Великовскому оказаться правым, а его преследователям быть пристыженными) в значительно большей мере благодаря преступному поведению научной общественности против новой гипотезы, чем благодаря специфической причине поверить в правильность гипотезы…
Внешние условия могут меняться от поколения к поколению, от столетия к столетию, но истеблишмент всегда действует как ужасная мафия».
Кенет А. Мак-Грат, профессор факультета бактериологии и биохимии университета Виктории в Канаде, писал: «Майский выпуск дал самое лучшее представление о 'деле Великовского' из всех, которые мне довелось видеть, явился хорошей данью самому лучшему мозгу нашего столетия».
Естественно, журнал получал и публиковал не только такие письма.
Профессор В. С. Страка, астроном из Бостонского университета, прислал большое письмо, озаглавленное «Великовский: наука или антинаука?» Профессор читал в университете курс «Наука и антинаука в астрономии». Одним из примеров «антинауки» в его курсе оказался… Великовский. Страка начинает свою статью с утверждения, что гипотеза Великовского абсурдна, поскольку энергия вращения Земли вокруг оси примерно 1038 эрг, в то время как кинетическая энергия поступательного движения Земли по орбите всего лишь примерно 1030 эрг. Таким образом, пишет он, эффекты, о которых говорит Великовский, абсурдны. Настаивать на том, что они имели место – все равно, что требовать от ассистента заплатить из своего кармана национальный долг США.
Профессор Страка утверждал, что ни один из прогнозов Великовского не оригинален, так как ученые еще до Великовского предполагали все написанное им, и не всё, предсказанное Великовским, вытекает из его теории. Страка пользовался аргументами, которые уже пускали в ход критики Великовского, и которые без особых усилий были опровергнуты ученым и его последователями.
В журнале вслед за статьей Страка был помещен ответ Великовского. Он справедливо потребовал точности в вычислениях, если этими вычислениями пытаются доказать абсурдность его теории. Говоря об энергии вращения и поступательного движения Земли, подчеркнул Великовский, профессор астрономии ошибся… в триллион раз!
Причем, это не описка, так как цифры повторены дважды. (Ошибка весьма странная не только для профессора астрономии, но и для начинающего студента. Она видна на расстоянии даже без подсчета, поскольку масса Земли одна и та же, а скорость движения по орбите примерно в 80 раз больше скорости вращения на экваторе. – И.
Д.). Отвечая профессору Страка, Великовский пишет, что, если годичная зарплата ассистента 10.000 долларов, то, умножив ее на ошибку в один триллион, мы получим сумму, значительно превышающую не только национальный долг США, но даже всех стран мира – по 3.000.000 долларов на каждого жителя Земли.
Очень коротко и сдержанно Великовский ответил и на несколько других утверждений Страка, демонстрирующих только то, что он, читающий курс, обвиняющий Великовского, фактически не знаком с
